Наступил новый 1994 год. Меня снова погнали в Кустанай. Билет на самолёт стал стоить уже 195 тенге. Я взял себе билет на рейс «Казахстан Эуе Жолы» К4-509, вылетавший в 10.30 в понедельник, 17 января...
Регистрация на этот самолёт в городском Аэровокзале начиналась где-то в девять утра. Я примчался к самому началу, но её всё не объявляли, и не объявляли. Рейсов из-за отсутствия топлива задержали очень много, и здание было полно народу – одни нервничали, другие скучали, в общем, обычная картина...
Первую задержку нашего рейса объявили на два часа. Потом – ещё на два. К трём часам дня рейс отложили уже до позднего вечера. По ходу своих блужданий по Аэровокзалу я познакомился с одним парнишкой из Кустаная, студентом, который сдал сессию, и теперь торопился домой, к мамке. Когда я в три часа дня собрался идти домой, заметил, как этот пацанчик, а вместе с ним ещё с десяток человек, посдавали билеты и потянулись в сторону железнодорожного вокзала.
Но я-то был у себя дома, а в Кустанае на нашем участке ничего не горело – обычная плановая работа, и мне стало как-то всё равно, на сколько этот рейс ещё задержится. Поздно вечером его отложили до 10.30 уже следующих суток.
Вторник для меня опять начался в Аэровокзале, но «Казахстан Эуе Жолы» уже не стала тянуть свою волынку и сразу объявила задержку до 22.30. Это уже стало чем-то интересно. Вечером несчастный рейс задержали до 10.30 среды, а число желающих улететь на нём с понедельника уменьшилось человек до 15. Но добавились новые! Наш рейс объединили с таким же рейсом 509 за среду и задерживали теперь оба вместе. Почти весь народ с рейса за среду, посмотрев на нас, тоже посдавал билеты и побежал к вокзалу, но человек 15-20 осталось и оттуда.
Утром в четверг вылет самолёта отложили уже сразу на сутки. Из Аэровокзала я заезжал в свой офис, отмечался – мужики прикалывались от всей души... В пятницу, по уже знакомой схеме, к нам добавилось ещё с десяток человек с рейса 509 за 21-е...
А с субботы городской Аэровокзал вдруг закрыли на ремонт – стали перебетонировать полы во всём здании, и мы на свои ежеутренние «вахты» стали ездить уже в аэропорт... В воскресенье наш рейс перенесли, как обычно, до 10.30 понедельника. 12 часов дня, надо возвращаться домой, но автобусов в город у здания аэропорта не было почему-то ни единого! По остановкам шатался мужик: «Кому в центр по червонцу?» 10 тенге – приличная сумма по тем временам: под Новый Год с 1993 на 1994 доллар покупали по 9 тенге, а продавали по 11. Проезд в автобусах и хлеб в магазинах ещё стоил бумажные тиыны. Ну да ладно, поехали...
В испанский «SEAT» цвета «зелёный металлик» с номером «г 7879 АТ» нас влезло четверо: на переднем сиденье, рядом с водителем, уселся пожилой узбек, ещё два мужика уместились на заднем сиденье, а я оказался на самом левом заднем месте, сразу за водителем. Машина тронулась с места, и я засёк, что все двери тут же заблокировались. Узбек что-то рассказывал про свой Ташкент, мужики смеялись, и было весело...
Едва отъехали от аэропорта, как огромный дядя, сидевший рядом со мной, достал колоду потрёпанных карт: «А вот у нас на автостоянке в такую классную игру играют!..» – и стал раздавать всем по две карты. Я сначала не хотел с ними играть, но меня фактически заставили. Ну, делать нечего, положил трёшку, взял карты – десятка и туз одной масти. Узбек сразу же начал навинчивать ставки, второй орёл с заднего сиденья с ним забодался, а когда очередь дошла до меня, я сказал: «Пас» и положил свои карты обратно в колоду.
Тот дядя, который сидел рядом со мной, как-то очень странно посмотрел на меня, но сначала ничего не сказал. Раздали по новой. Я посмотрел в свои карты – два туза. Узбек на переднем сиденье повёл ставки уже на баксы, а когда очередь снова дошла до меня, я скромно положил на кон трёшечку и снова сказал: «Пас». И тут моего соседа прорвало: «А ты что это с такими картами пасуешь???» На что я немедленно ему ответил: «А тебя это каким-то краем е...т? Как хочу, так и играю!» Тогда мужик достал нож!!! Я в ответ выдернул из сумки свой складешок! И в это время водила всё понял, остановил машину, чуть не доезжая «пожарки» на Красногвардейском, выскочил из машины, дёрнул мою дверь, и выволок меня на улицу.
Выскочили остальные и сто тенге из моих четырёхсот командировочных у меня просто тупо вчетвером отобрали. Отобрали бы и остальные триста, но я их хорошо заныкал. Машина тут же развернулась и ушла назад в порт. До меня только потом дошло, что могли бы и завезти в Рощу Баума, где просто стукнуть по башке! Но был день!
К ментам я, разумеется, потом не пошёл – скажи, что ограбили, а эти орлы отмажутся, что в карты проиграл! И не докажешь же ведь, что я не сам, и не специально сел с ними в эти карты играть! Номер этого автомобиля я запомнил на всю свою оставшуюся жизнь, а тоже что толку?!! Найти машину, а водила скажет, что он-то тут, как бы, и не причём...
Но не «очко» обычно губит, а к одиннадцати – туз...
Ровно через неделю, в понедельник 24 января, к нам добавились пассажиры с такого же рейса 509 уже за это число. И тут мы, наконец, вдруг полетели. Народу с четырёх рейсов не набралось и на полный «Ту-154»! Более того, придя на регистрацию и показав свой билет, насквозь уштампованный отметками о задержке, я вызвал взрыв громового хохота у посадчиц: с билетом за 17-е остался я один! Нас подвезли к самолёту и оставили у трапа – целая толпа авиатехников отвинтила у нашего самолёта одно из шести колёс на стойке шасси под левым крылом, и наспех меняла тормозные колодки, а мы ждали пока они прикрутят это колесо обратно...
В советские времена самолёты в Кустанай летали «углом» – ровно на середине маршрута, где-то между Карагандой и Целиноградом они делали довольно крутой поворот, а я за полтора года службы в армии насмотрелся этих поворотов по оставашимся в небе инверсионным следам по нескольку раз за день. Но теперь наш экипаж рванул напрямик: самолёт пролетел над Моинтами, потом над Жайремом и, оставив где-то чуть в стороне Джезказган, летел до самого Кустаная мимо всех городов над абсолютно безлюдной заснеженной Великой Казахской Степью. При этом нас даже чем-то покормили...
Когда я, уже в Кустанае, отпиваясь на участке свежим чаем, рассказал обо всех своих недельных авиаприключениях, наши работяги во главе с Наилем тоже нахохотались в усласть...
Ровно через две недели после моего прилёта в Кустанай обратный билет на тот же рейс стоил уже не 195, а 320 тенге, а «картёжники» со временем плотно обосновались на автомобильном базаре «Баян-Аул»...
