Через две недели после моего возвращения из Джезказгана, в декабре 1991 года, нашему институту выделили путёвки на турбазу «Алматау», где я ещё ни разу не был, хоть и прожил к тому времени уже шестнадцать лет в Алма-Ате. Наши девчонки сначала записались в эту поездку, но потом вдруг отказались, и две путёвки у них перекупили Айдарыч с Гапочей.
Мы решили ехать с «Саяхата» на 16.00, я дал Айдарычу на пузырь, договорился встретиться с ними на автовокзале, и поехал домой собираться. Быстро вернулся на автовокзал и оказаллся самым первым. Вскоре появился чуть поддатый Айдарыч и, вместо того, чтобы выяснять, где стоит наш автобус, унёсся за беляшами.
Я нашёл, наконец, красненький «ПАЗик», шедший в Горный Садовод, народ уже забил автобус так плотно, что даже стоячих мест практически уже не оставалось. Мы с Гапочей кое-как влезли самыми последними, запихав впереди себя Айдарыча с благоухающим свёртком в руках. Автобус, свернув на кольце с верхней талгарской трассы, мучительно пополз вверх по редкостно кривой, с крутыми поворотами, горной дороге. Кое-как он дополз до Горного Садовода, там почти весь народ вышел, до турбазы нас осталось человек семь или восемь, и мы очень быстро добрались до конечной.
Снег вокруг турбазы лежал толстенным белым покрывалом. Опьяняюще чистый морозный высокогорный воздух звенел в ушах ярко светящейся над нашими головами луной. Мы пришли на регистрацию, и здесь выяснилось, что паспорт на всех троих имелся только у меня, а также то, что наш профком забыл проставить на путёвках свои печати. Нас сначала вообще не хотели селить, но потом администраторша отобрала у меня в залог паспорт и велела, чтобы профкомовцы приехали к ней в понедельник с печатью.
Нам выписали карточки и направили в тот корпус, где мы должны были жить. Мы пошли к коттеджу, а по дороге нам навстречу попалась солидная по своей комплекции тётя, которая и оказалась дежурной по нашему корпусу. Она абсолютно не была похожа на чопорных леди-горничных из ведомственных гостиниц, и больше всего напоминала проводницу плацкартного вагона, мотающую уже девятые или десятые сутки по просторам необъятной Родины. Но Айдарычу она понравилась настолько, что он даже отпустил ей какой-то комплимент...
Нам дали номер и постели, мы скушали один из четырёх, имевшихся у нас пузырей, и пошли на ужин. В столовой турбазы кормили, как на убой, а за соседний столик вдруг пришли Ира с Зариной, которые приехали часом позже нас и тоже попотели при заселении. Они оказались и нашими соседками по номеру в корпусе.
Вернувшись с ужина, мы вскоре пошли на танцы. А там веселилась огромная толпа, которая периодически орала тосты и здравицы какому-то Абаю с Универсама, и заказывала для него песни. Айдарыч, Гапоча и Ирка вскоре поодиночке оттуда слиняли, а я терпеливо дождался, когда натанцуется Зарина, одел кумушку в пальтецо и вернул в коттедж.
Мы впятером просидели почти до двух часов ночи за всякими разговорами, скушали ещё литр водочки и решили расходиться спать. Айдарыч, уже готовый, вышел в коридор корпуса, где немедленно докопался до каких-то двух, ненароком подвернувшихся ему женщин, предложив им пойти в горы за калиной. Хоть прямо сейчас! Его послали, Айдарыч жестоко обиделся и завалился дрыхнуть...
Рано утром мы с Гапочей сходили на завтрак, принесли в комнату пайку для Айдарыча и, поскольку у того не было никаких сил встать, достали припрятанный со вчерашнего вечера начатый пузырь водки. В глазах Карабалина блеснул луч надежды, он быстренько сделал «шаг в неизвестность» и вскоре уже мог шевелиться.
Пошли в номер к Ире с Зариной, где девчонки согрели чай и стали соображать, что же нам делать дальше. К этому времени на улице повалил такой снежище, что не стало видно даже соседнего корпуса. Айдарыч вынырнул в коридор, и тут же был остановлен теми самыми барышнями, которым ночью предлагал идти за калиной – теперь уже они на пару предложили Карабалину прогуляться по горам, но он стал отмазываться, а нам, как говорят в городе Одессе, стало с него смешно.
И тут в корпусе появилась наша доблестная бухгалтерша Альфия со своей старшей сестрой Нелей, они стали заселяться, а мы пошли в местный бар. Там было ещё пусто, мы сдвинули несколько столиков прямо под самым носом у барменши, которую звали Леночкой. Набрали кофе, мороженого и конфет, а вскоре весь коллектив ИПГ собрался за этим столиком. Барменша поняла, что компания вполне приличная, и начала наливать. Кроме всего того, что мы выпили там, дополнительно взяли 10 стаканов водки и 15 стаканов коктейля (водка, разбавленная лимонадом). Карабалин притащил из корпуса все наши пустые бутылки, Альфия из новенькой пятирублёвки свернула воронку, и мы их лихо наполнили обратно.
После обеда Айдарыч, несмотря на валивший снежище, утащил Альфию и Нелю в горы, Гапоча ушёл к соседкам, а я решил немного поспать. Через пару часов мы с Саньком и девчонками снова пришли в кафе, и только успели принять по второй, как появился Карабалин. Он напоминал большую сосульку, мы бегом взяли ему кофе и сто грамм. Айдарыч отогрелся и принялся усиленно пасти соседний с нами столик. Там сидел какой-то крутой кавказец и пил водку вместе с какой-то девицей, закутанной по самые брови в белый платок. Пил – слишком громко сказано, ибо, едва они налили по первой, как девица что-то взбрыкнула и они умчались.
Айдарыч не спускал глаз с этого пузыря, приговаривая, что если мужик настоящий кавказец, то он уже не вернётся! Время плавно подошло к ужину, бар закрывался, мужик и вправду больше не вернулся, и Айдарыч убежал с оставшимся от него пузырём в коттедж.
После ужина в баре ни одного свободного места не оказалось. Карабалин куда-то исчез, а я с Альфиёй и Нелей принялся кататься с горки. Снежище валил и валил, мы нашли несколько кусков толстого полиэтилена и вскоре раскатали шикарную дорожку почти через всё «Алматау». К нам в компанию как-то незаметно прибился молоденький парнишка – чуть позже оказалось, что это и был тот самый «легендарный» Абай с Универсама! А через час по нашей дорожке каталась уже почти вся турбаза.
Накатавшись, мы снова пошли в кафе. Ирка с Зариной сняли себе каких-то спортсменов, а я взял 10 готовых шашлыков, Карабалина, Гапочу и мы поднялись на второй этаж коттеджа, в комнату, где заселились Альфия и Неля. Гужбанили опять что-то до двух ночи, пока Айдарыч вдруг не притворился настолько пьяным, что упал прямо в комнате у барышень.
Альфиюша попросила его унести, мы с Гапочей подхватили этого орла за руки и за ноги, и вынесли из комнаты. Едва вынесли и дверь закрылась, он вскочил и начал на нас вопить, почему мы его там не оставили! Я долго объяснял Карабалину, что его сегодня не хотят...
На следующее утро часов до одиннадцати утра светило ярчайшее солнце, но потом из города поднялась пелена густого серого тумана. После «дембельского» аккорда в знакомом кафе мы сходили на обед, а сразу после него увидели у ворот турбазы автобус. Собрались, прибежали и заняли самую переднюю лавочку. Вскоре пришли Альфия с Нелей, их усадили на эти места и спустились в город. В Алма-Ате никакого снега на выходные не было – поморосил небольшой дождик и всё! Даже и не верилось, что меньше, чем в часе езды от города есть такая зимняя сказка...
В понедельник пришли в институт и доложили председательнице профкома Найле Салимовне, что нас из-за отсутствия печатей едва не выгнали с турбазы, что нужно ехать туда и вытащить из залога мой паспорт. Марина, секретарша Исмаилова, которая и устроила этот «косяк», получила жутких кундюлей и помчалась на «Алматау». К концу рабочего дня она вернулась, шипя, как тысяча гадюк, но паспорт мне всё же привезла – мне же завтра нужно было снова улетать!..
