Из Экибастуза мы с Аришевым решили ехать домой через Караганду. У Самата там жила тёща, а я был не прочь заехать лишний раз в Нуринск. Приехали туда как обычно, утренним поездом, сразу с вокзала понеслись в местное агентство Аэрофлота и взяли себе билеты на завтрашний «Ил-86». Самат потом объяснил мне, где его завтра в Майкудуке искать, и я на электричке поехал в Нуринск.
Юрка не дежурил и мы протарахтели весь вечер, фотографируясь на слайды. Самый классный кадр получился тогда, когда Белкот усадил на диван жену, её старшую сестру и Галку «Универмагову», а сам улёгся у них всех троих на коленях. И всё бы ничего, но вечер нам попытался испортить внезапно напившийся водила Серёга Зеленин, который на перекуре вдруг попёр на меня с кулаками, и нам вместе с Юркой стоило немалых трудов его остановить. При том, что я за несколько лет никогда с Серёгой, шефовским водителем, ни по какому поводу не ссорился... Причём он на следующее утро ничего не помнил...
Рано утром автобус, шедший в Токаревку со школьниками, привёз меня на станцию. Электрички опять ходили коротенькими, в четыре вагона, и место мне удалось найти не сразу. К половине десятого утра я добрался до Караганды-Пассажирской (нет, чтобы дурню сойти в Новой!), там сел на 40-й автобус и поехал искать своего напарника.
«Гармошковый» Икарус, забитый народом под самую завязку, прошлёпал по залитой пятисантиметровым слоем жидкой грязи Магнитогорской улице до Майкудука. Дом аришевских родственников оказался на предпоследней остановке от автостанции. Самат накормил меня обедом, а потом принялся собирать свои сумки. Зять любит взять! – любимая тёща нагрузила ему и вещей, и продуктов. Мы собрались и поехали в старый аэропорт.
В самой «Сары-Арке» пассажирское здание аэропорта, напоминавшее чем-то в своих контурах ереванский «Звартноц», не могли достроить уже несколько лет. Регистрация и досмотр пассажиров проводились в здании старого аэропорта, будущей автобарахолки, откуда людей потом везли на самолёты автобусами. По такому же принципу работали в те времена Аэровокзалы в Алма-Ате и Москве. После регистрации нас рассадили по автобусам и повезли в «Сары-Арку».
У самого края лётного поля стоял наш самолёт, верхнюю часть которого уже настолько занесло снегом, что надпись «Аэрофлот» не читалась. Сели в средний салон и приготовились лететь. Иллюминатор был залеплен снегом. Самолёт завёлся и поехал к концу ВПП – взлетать. Я смотрел в окошко – когда же сдует снег? В момент отрыва от земли снежок на моём окошке вдруг в один миг превратился в воду и стёк куда-то назад и вниз.
Только набрали немного высоты, как огромный пластмассовый ящик, висевший возле меня под самым потолком, издал характерный телевизионный звук, а панель перед ним на стене перегородки салона развернулась, и получился металлический блестящий экран, на котором вскоре появились вертикальные разноцветные полосы. Проекционные телевизоры, как потом выяснилось, производства ленинградского «ЛОМО», стояли в начале каждого салона – три на самолёт. В динамиках, по которым стюардессы объявляют остановки, пошёл звук – нам стали показывать мультфильм «Щелкунчик». Слева за окошком плыли неспешно ярко-белые облака, а справа, хоть и тускловато, но шёл мультик.
Показали два мультфильма, вскоре начали снижаться и телевизор выключили. Больше посмотреть кино в самолётах советского производства мне ни разу не удалось. Примерно через месяц после этого вдруг попал в аварию «Ил-86», летевший рейсом Новосибирск-Москва. Этот самый телевизор вдруг загорелся прямо в полёте! Пожар тогда успели потушить, посадив самолёт в свердловском «Кольцово». Но по Аэрофлоту тут же вышел приказ – «видики» отменить. И новоиспечённые «кооперативные» предприниматели с удовольствием растащили эти проекционные телевизоры со всех самолётов по своим частным видеосалонам...
