Прошёл ровно месяц с моей первой самостоятельной поездки на «Субарике», когда я вдруг взял, да и рискнул поехать на нём в командировку. Путь лежал в славный град Бишкек, в котором я не был аж с 1989 года, а километров туда и обратно как раз набиралось на «курс молодого бойца» – пятисоткилометровый марш, обычно устраивавшийся по прибытию в войсковую часть свежепризванным водителям.
В киргизской столице меня ждали в понедельник, поэтому я решил выдвинуться в воскресенье в Кордай – бывшую Георгиевку, там оставить машинку у цемзаводовских, переночевать и утром понедельника шлёпать пешком через границу. Дождь, хлеставший всё утро выходного дня, стал стихать только к обеду. Часам к двум я погрузил в машинку шмутьишко и неспеша выехал со двора, настраиваясь, как говорят в авиалайнерах, на «длительный многочасовой полёт». Самостоятельно ездив до этого только по капчагайской трассе, я ещё не знал, сколько времени буду болтаться по дороге до Кордая – учитывая, что обгонять кого-то на узком шоссе в две полосы я пока что не умел.
Плавно просквозив по полупустому проспекту Абая, я подъехал к «Магнуму». По случаю выходного у супермаркета наблюдалась нешуточная толкотня, и поэтому соваться на его плотно забитую внутреннюю автостоянку я не рискнул. Машинку удалось пристроить на улице чуть дальше магазина – там как раз отъехал человек на почти таком же Субарике, как у меня, и я занял его место.
Столпотворение внутри «Магнума» оказалось тоже гораздо большим, чем в обычные дни. С трудом протиснувшись с этой огромной телегой (а почему бы не с обычной ручной корзинкой, которых там не было?!!) к нужным стеллажам – сгущёнка, сосиски, хлебушек на нехитрый завтрак-ужин, да конфеток в подарок цемзаводовским – я встал в очередь в кассу. Милая семейка из четырёх человек, стоявшая впереди, набрала себе всякого добра почти на пятьдесят тысяч тенге, и едва везла его на двух телегах. Пришлось подождать, пока это всё пересчитают. Впрочем, и в остальных кассах творилось то же самое...
Закинув свои покупки в один мешочек, я помчался назад к машинке. И тут оказалось, что она плотно уставлена другими машинами и спереди, и сзади! Причём моя машинка стояла вдоль бордюра так же, как и человек, выехавший оттуда передо мною. А машины, загородившие меня, встали по диагонали. И я бы ни за что оттуда не выехал, если бы не одна импозантная леди, захотевшая встать на моё место! Она вышла из своей «CR-V» и принялась, причём вполне грамотно, командовать мне «вперёд-назад»! Не прошло и пяти минут, как я смог вырулить оттуда и, поблагодарив свою спасительницу, ринулся на заправку.
Заправив меня на две тысячи тенге, тётенька в АЗС на углу Абая и Момыш-Улы даже нашла мне для отчёта чек на 2900. С почти полным баком я покатил на трассу. Проехал мимо офиса, свернул вверх на Таусамалы – ехать вниз в дичайшую пробку у «Алтын-Орды» ни малейшего желания не было. Проскочил Акжар – была мысль завернуть на чашку чая к Акжолычу, но ощутимо представив себе потом вереницу слепящих ксеноновых огней на трассе, я решил, пока светло, ехать побыстрее.
Поворот на Каскелен, Жандосов – движение на дороге стало поменьше, и я поехал уже под восемьдесят. Сзади, нигде не пытаясь меня обгонять, мило пристроился какой-то красненький Гольфик. Почему-то от этого даже стало как-то уютно, и всё бы ничего – но я забыл, как выезжать через Фабричный на трассу. Ездил ведь до этого там всего один раз – и в Ушконыре с какого-то перепугу повернул не налево, а направо.
Красный Гольфик исчез с зеркал, а я катился по совершенно незнакомой мне дороге через какие-то посёлки, где вообще ни разу до этого не был! Промелькнула кольцевая развязка с поворотом на Каскелен – с трудом разобравшись на ней, кто главнее, и почти грамотно увернувшись от какого-то лихого аульного «камазиста», я оказался на ещё более разбитой дороге, конца-края которой не было видно. Домики – поворот – ещё домики – ещё поворот – увидев наконец-то показавшуюся вдруг вдали бишкекскую трассу, я готов был подпрыгивать от счастья и кричать «Земля!»
Рано радовался! Назад до разворота пришлось ехать аж чуть ли не обратно до «Алтын-Орды» – благо, без пробок. Минут через десять я всё же развернулся и теперь уже покатил в сторону Кордая. Восемьдесят. Девяносто. Сто. Сто десять... Меня моментально достал какой-то орёл на красном микроавтобусе «Мерседес-Спринтер» с джамбульскими номерами. Он плёлся перед самой мордой – обгонишь, а минут через пять он вдруг тебя снова обгоняет... Странный парень – ну если обогнал, то и лети себе дальше, но он снова плёлся перед самой мордой... Снова обгонишь, а он минут через пять тебя снова обгонит...
Шоссе тем временем сузилось и пошло всего в две полосы. Сколько бы ни ездил до этого по М39, только теперь, сидя сам за рулём, понял, насколько же она всё-таки красива, эта трасса! Когда едешь пассажиром, до тебя это не доходит! Выходной – машинок и туда, и обратно шло очень много. Меня, плёвшегося по серпантинам со сплошой разделительной линией со скоростью в восемьдесят – а быстрее страшно было! – начали обгонять все подряд. И, когда уже проехали все эти Самсы с Таргапами, а дорога стала ровнее, я оказался в самом центре достаточно длинной колбасы из самых разных машинок.
Впереди мотался зад чимкентского автобуса «Зетра», сзади пристроился орёл на том самом красном джамбульском микроавтобусе, на некоторых поворотах всю эту нашу колонну было видно почти полностью – парочка еврогрузовиков с прицепами в голове, «Лексус», два «Крузака» и мелочь попроще. Колонна наша шла то восемьдесят, то сто двадцать, обгонять никто никого не пытался, потому что встречных машин было много, и мы так спокойно и без напрягов добежали до поста ГАИ на отарском повороте.
«Компания» распалась. Обоих автобусников и кого-то ещё тормознули, «крузаки» умчались на перевал, еврогрузовики поплелись следом, а я, не рискуя никого обгонять, пристроился за ними. Минут через пять нас троих вдруг резво обогнала чимкентская «Зетра», останавливавшаяся возле поста ГАИ. Для чего – непонятно, ибо вскоре начался подъём на перевал, автобусник моментально сдох, полос стало три, для нас – две, и я плавненько всех их обогнал.
Взобравшись на верхушку плоскогорья, я остался на трассе совершенно один – минут десять не было ни одной машины ни туда, ни обратно. Со стороны Бишкека надвигалась очередная дождевая туча и начало темнеть. Пошёл спуск, две полосы стало у встречных, поднимавшиеся машины стали попадаться чаще, всё время подмигивая мне фарами – на спуске оказалось аж трое гаишников, километрах в полутора друг за другом. Ловили тех, кто попрёт на встречку для обгона! Мне не грозило: я просто убрал ногу с педальки, Субарик тихонько бежал под уклон под восемьдесят, а сзади никого не было.
Перевал кончился, дорога пошла ровнее, а впереди меня замаячил какой-то тихоходный советский грузовик. Высунувшись влево и увидев, что там, в обозримом далеке, никого, я взялся обгонять этот самосвал. Водила старенького «МАЗа» аж притормозил от удивления, а я, едва обогнав его, тут же влетел со всего размаху под белый знак «Село Кордай»! Знал бы, дурачок, что оно уже совсем рядом – и пыжиться бы не стал...
Самосвал свернул к «Барысу», а я, сделав вид, что ничего не произошло, покатил по главной улице райцентра со скоростью в полтинник. Не обращая внимания на периодически обгонявших меня джамбульских «мерсов» и киргизских машинок поскромнее. Потом я свернул к их акимату и – надо же! – поворот на улочку Маяковского я нашёл таки с первого раза!
Главный технолог цементного завода Раиса Асканасовна возилась с выращенным ею между делом в этом арендованном домике урожаем помидоров – россыпь спелых «синьоров» заняла едва ли не полкухни. Сосиски оставили на завтрак, а меня угостили шикарным пловешником. Потом цемзаводовский народ, живший в домике, ссосался под телевизор – на простую антенну ловились все российские телеканалы, передавашиеся бишкекской телевышкой. РТР крутило обычных для выходного дня вечерних «хохотунчиков», поверх которых, правда, шла бишкекская «бегущая строка» – с объявлениями, типа: «Борубек из Кок-Жара познакомится с симпатичными девчонками, 0-555...»
Рано утром народ собрался на работу аж к половине восьмого утра! Я оставил свою машину во дворе их дома, ключи и документы от неё спрятал в шкафчик на кухне, всё это закрыли на замок и сначала поехали на завод. Водитель служебной «Тойоты» у Асканасовны Атабек, живший с ними в этом же домике, тоже собирался в Бишкек по базарам, поэтому, оставив у здания заводоуправления свой автомобиль, тут же договорился с каким-то мужиком, и нас подвезли к пограничному контрольно-пропускному пункту.
Внутри казахстанского КПП оказалось шесть окошек паспортного контроля. Желающих попасть в Киргизию перед каждым окошком набралось человек по пять-шесть. Заграничный паспорт Казахстана не требовали, хватало нашего обычного удостоверения личности. Минут десять в очереди, проверка номера удостоверения по компьютеру, и можно идти дальше.
Мост над пограничной речкой Чу, вереница автомашин на досмотре и киргизский КПП. Внутри оказалось три линии для прохода на паспортный контроль, работало две. Киргизских пограничников наши граждане особо не интересовали – мельком взглянули на документ и свободен, но документы у своих они тут же проверяли по полной форме.
Пройдя и их КПП, я позвонил бишкекским друзьям шефа, к которым ехал, чтобы они меня встретили. Мужики, однако, меня так рано, к девяти утра, ещё не ждали, но Акжолыч-то об этом ничего не сказал?!! Тем не менее за мной пообещались прибыть в течение получаса.
Я принялся осматривать окрестности. Сразу за КПП оказалась огромная стоянка маршруток в Бишкек. Не считая бывшего городского фрунзенского 32-го маршрута в Георгиевку, по которому раньше можно было увидеть даже гармошковый «Икарус», а теперь прямо через границу крутились микроавтобусы, типа «Форд-Транзитов», от поста отправлялись маршруты на рынок «Дордой» и к бишкекскому ЦУМу. По ходу удалось узнать, что Дордоем, оказывается, звали дедушку хозяина этого базара.
Рядом с этой конечной остановкой расположился платный туалет, в котором почему-то совсем не уважали казахстанские деньги, ибо посещение сего заведения стоило пять сомов, но при этом почему-то тридцать, а не пятнадцать, тенге. Я пошёл искать обменник.
Чуть дальше стоянки маршруток оказался пост киргизского ГАИ. В обе стороны дороги стояли знаки «STOP», все машины притормаживали, а трое гаишников вынесли из своего двухэтажного поста к этим знакам столик, и периодически заворачивали кого-нибудь в свою сторону для проверки документов – в основном, «транзитников». Первый обменник за этим постом оказался закрыт, зато рядом на бетонном заборе красовалась выведенная чем-то чёрным корявая надпись «ПРИЕМ БОКЛАШЕК». Позже выяснилось, что там так называли пластиковые бутылки...
Второй обменник оказался открыт, и за бумажку в две тысячи тенге мне дали шестьсот двадцать сомов. Киргизские купюры были какие-то настолько затёрто-потрёпанные, что, казалось, они вот-вот расползутся у тебя в руках, как мокрое мыло. Я аккуратно спрятал их в карман и продолжил экскурсию. Но больше ничего интересного там не оказалось: единственный магазинчик торговал самым обычным «киосочным» набором продуктов, а второй платный туалет оказался закрыт на ремонт.
Примерно через полчаса за мной приехали. Классная джипообразная машинка была праворульной и называлась «Тойота-Сэф». Мы покатили по Ленинскому. Посёлок этот, хоть и не будучи райцентром, был не меньше Кордая, однако сразу бросилось в глаза небогатое житьё местного народа. Здесь было гораздо меньше машин во дворах, киосков, магазинов и кафе вдоль улиц. Мы свернули на окружную автодорогу вокруг Бишкека и вскоре приехали к первой остановке устроенной для меня экскурсии – пятой ГЭС.
Каскад из нескольких малых гидроэлектростанций вокруг киргизской столицы, называвшийся «Чакан ГЭС», то бишь «малые гидроэлектростанции», был устроен немного не так, как такой же каскад в Алма-Ате. Если наши были построены прямо по руслу горной речки, то каскад бишкекских станций располагался вдоль специально прорытого обводного канала, бравшего воду из пограничной реки и сбрасывавшего её потом туда же.
Симпатичная запруда на канале со шлюзовыми заслонками, чуть в сторонке – компенсационный резервуар для защиты от перепадов по стоку, а проще говоря – приличных размеров озеро, и высокое здание машинного зала, в котором оказалась парочка гидрогенераторов свердловской постройки 1957 года выпуска. Каждый агрегат мог выдавать по три мегаватта мощности. Вокруг резервного озера на лето, в соответствии с веяниями времени, теперь устраивался платный пляж.
Самый главный вопрос был выяснен: отсюда можно было брать электроэнергию для Казахстана – линия электропередач тянулась прямо от этой станции через границу в Кордай. Меня снова посадили в «Сэф" и повезли в центр Бишкека. Мы проскочили в сторону гор по улице, шедшей в районе Бишкекской ТЭЦ, и свернули на Чуйский проспект. Киргизские водители были крайне далеки от соблюдения хоть каких-нибудь правил дорожного движения – пересечь двойную сплошную на встречку или не пропустить пешехода на зебре было обычным делом. А после того, когда я, сев в машину, ещё и пристегнулся ремнём... Местные изумлённо молвили: «Ничего себе – как там ваши менты вас выдрессировали?!!»
Между ЦУМом и Домом Правительства теперь реял на высокой мачте государственный флаг Киргизии, очень похожий по величине на флаг Казахстана, установленный у памятника жертвам политических репрессий в Астане. Но если возле нашего никакой видимой охраны не было, то здесь устроили «Пост номер один» – по бокам мачты с флагом стояло в прозрачных будочках двое часовых.
Автомобильные пробки в центре Бишкека ничем не отличались от таких же алма-атинских, или даже московских. По улицам по-прежнему ходили троллейбусы, причём частью даже новёхонькие «белорусы», а вот больших городских автобусов не было, попадались только разномастные изделия китайского автопрома, размером чуть больше «ГАЗелей». До офиса компании, куда я приехал в командировку, мы добрались с трудом.
Чуть позже господа бишкекцы решили накормить меня чем-нибудь вкусненьким и повезли в китайский ресторан ко Дворцу Бракосочетаний. Кабачок располагался в полуподвальном помещении жилого дома. Обстановка внутри мало чем отличалась от половины подобных заведений Алма-Аты. Мы заказали салат из проросших зёрнышек, судака, разделанного в «хризантему», и говядину, которую поджарили в сковороде с кипящим маслом и камушками прямо на нашем столике. А когда я спросил, какое у них там пиво на разлив, мне ответили, что «Балтика-семёрка» (не удивлюсь, если она уже и на Луне есть – кому-то же ведь она нравится?), и... наш родимый «EFES» со своим «Карагандинским». «Kazakhstan forever!» – я всегда это говорил, и взял себе пару кружечек нашего – пожалев, правда, что не дали попробовать киргизского. Шикарный обед на троих обошёлся нам в какую-то совершенно смешную сумму, не дошедшую, в пересчёте с сомов, до трёх тысяч тенге (двадцати долларов).
Можно было заселиться в Бишкеке в гостиницу и остаться там на ночь, но в одиночку желания не было. Очень хотелось попасть на экскурсию в бишкекское тепловозное депо, но человека, могущего её организовать, по какой-то нелепой случайности именно в тот день в городе не оказалось. Поэтому я на какую-то часть купленных мною на границе киргизских денег купил себе СИМ-карту одного из четырёх местных сотовых GSM-операторов (надо же, а в Казахстане, стране с населением раз в десять большим, их до сих пор только трое?), и позвонил с этого номера в Алма-Ату. Почти десятиминутный разговор обошёлся в какие-то крохотные копейки: местные сказали, что звонят везде не со стационарных телефонов, а с сотовых – так гораздо дешевле...
Ближе к вечеру меня снова посадили в «Сэф» и отвезли на границу. Народа с полными сумками, баулами, тележками, рюкзаками и прочими хурджинами, желающего попасть в Казахстан, оказалось намного больше, чем утром. Киргизские пограничники пробивали номера документов своих граждан по компу, остальных пропускали почти сразу. На мосту над пограничной речкой целая толпа народа зачем-то перекладывала разный товар из одних сумок и тележек в другие. Тут же оказался и магазин «Duty-free», но какой-то полуразбитый, пустой и закрытый.
Давка на казахстанском КПП оказалась ещё больше, чем на киргизском. Протискиваться к стойке паспортного контроля между парнишкой с разобранной спутниковой тарелкой в упаковке и женщиной с масеньким ребёночком на руках пришлось больше получаса. Протиснулся. Оказалось, что рано – цемзаводовские в свой домик с работы как-то не торопились. Не торопился и я: ехать в ночь на трассу, ослепляющую тебя встречным ксеноном, ни малейшего желания не было.
Поэтому посидев в придорожном кафе за парой кружечек пива и заскочив потом на местный базарчик за «птицами счастья» на ужин, я появился в домике уже почти затемно. Но совместного ужина не получилось: оказалось, что завод хотят снять «телевизионные деятели искусств» джамбульского «разлива», и Асканасовна с водителем, не успев толком съесть по куску курицы, умчались обратно на завод, теперь уже до поздна...
Утром Асканасовна насобирала мне и Акжолычу по пакету своих шикарнейших помидоров. Это было не то узбекское полузелёное дерьмо, продававшееся по всем овощным палаткам Алма-Аты – эти помидорчики... пахли! Заехав в близлежащий продуктовый магазин за совершенно шикарным местным хлебом, я выкатился из села на трассу.
Дорога, в отличие от воскресенья, была практически пуста! Для начала меня снова обогнал тот же самый красный микроавтобус с джамбульскими номерами! Мерседеско оказался рейсовым маршрутным частником Кордай–Алма-Ата, и гоняться за ним на сей раз я не стал – в зад не поджимали. Совершенно спокойно покатив по солнечной трассе чуть больше восьмидесяти, я вскоре добрался до Красногорского перекрёстка и повернул на нём на Отар, решив устроить там фотоохоту за местными паровозиками.
Дорога пошла гораздо хуже по качеству – щебёнка, просто политая гудроном – однако ям на ней не было. Через полчаса я добрался до линии железной дороги и решил, переехав её, просквозить мимо отарских стрелковых полигонов хотя бы до станции Кулжабасы. И... уехал не туда. Вот, что значит – не посмотреть внимательно в Google Earth...
Грунтовая дорога резко уходила влево сразу за железнодорожным переездом. Я медленно колыхался на глиняных волнах, когда вдруг увидел идущий со стороны Чу одинокий электровоз. Можно было успеть выскочить и щёлкнуть его, но я потихоньку тронулся дальше. Вскоре, через каких-то пару километров, эта грунтовка вдруг упёрлась в какие-то ну уж совсем непроездные траншеи. Развернув машину, я взял фотик и пошёл к железнодорожной насыпи. У пикета «3896», оказавшегося прямо передо мною, за насыпью оказался достаточно большой военный палаточный городок.
Мало ли в Отаре разных военных? Найдя себе подходящий холмик у насыпи, я взгромоздился на него и стал ждать шедший со стороны Чу актюбинский скорый. Спустя несколько минут со стороны этих армейских палаток раздалось жужжание. Я обернулся: прямо на меня взлетал в сторону гор за Гвардейским армейский «Ми-8» в полном боевом снаряжении, а сзади раскручивали винты ещё три таких же. Мимо внезапно пропылил пятнистый красавчик-«Хаммер» Народной Армии Китая, и тут до меня стало доходить, куда я вообще попал: это начинались заранее разрекламированные контртеррористические военные учения армий стран ШОС! Быстренько сообразив, что всю фотоохоту сейчас обломают, я счёл за благо вскочить в машинку и поскорее оттуда убраться.
На станции Отар мне подвернулась под руку парочка стоявших рядышком алма-атинских грузовых электровозов, а на площади перед вокзалом – автобус местного маршрута Отар–Гвардейск: для кого-то ведь этот изрядно подряпанный «КАвЗик» местного автопарка был «дембельским» автобусом и снился каждую ночь... Сделав там пару кадров, я поехал назад к бишкекской трассе.
Через полчаса снова гладкий асфальт и пустынное шоссе на Алма-Ату. Лишь ближе к Узун-Агачу на глиняных холмах движение пошло интенсивнее, и меня стало обгонять больше машин. Но я быстрее сотни не разгонялся – зачем мне в угоду каким-то «летальщикам» насиловать мало того, что старенькую, так ещё и полноприводную машинку? Свернув возле Фабричного на верхнюю трассу, я в самый обед оказался у себя на работе.
Машинка моя оказалась счастливой: датчик температуры охлаждающей жидкости, включающий вентиляторы на радиаторе, сломался в тот день уже по дороге с работы домой...
