Летом 2007 года у меня вдруг совершенно нежданно-негаданно выплыла финансовая возможность сгонять к своим родственникам на Украину, которой я, разумеется, решил незамедлительно воспользоваться – кто ж его знает, как она, эта жизнь, вообще сложится дальше?!!
Пойдя узнавать возможные цены на билеты, я вдруг с немалым удивлением для себя обнаружил, что наш казахстанский «аэрофлот» под названием «Эйр Астана» на рейсах из Новой Столицы Евразии в Москву далеко не так кровожаден, как на рейсах в Алма-Ату: билеты на самолёт из Астаны в Шереметьево туда и обратно оказались всего на какую-то малость дороже купейных билетов на поезд до Украины! Но это же не трое с лишним суток езды через четыре границы, а всего-то три часа полёта! А паровозики с Москвы на Украину ходили довольно быстро. Вдобавок их останавливали на границах всего-то по полчасика, а не по полтора-два часа, как на погранпереходах между Россией и Казахстаном...
«Нелетайка» моя длилась уже пять с половиной лет, и я решил сам себе её сломать: загодя, примерно за месяц, я купил-таки себе билет на самолёт до Москвы «туда-обратно» плюс два билета на поезда – из Москвы на Украину и с Украины в Москву. Подарки своим родственникам я набрал за неделю до своего отлёта на карагандинских базарах – там выходило дешевле, чем в Новой Столице Евразии. Три шикарных двуспальных китайских пледа, на редкость компактно упакованные заботливой рукой Лёхи Загородникова, легко поместились во всего одной сумке и своё четырёхтысячекилометровое путешествие на Украину начали в плацкартном вагоне поезда Алма-Ата–Кустанай.
В Астане в сумку к этим пледам добавились четыре бутылочки «Казахстанского» коньяка, пять баночек китайской перечной пасты «Дин-Дин» и четыре кило «рахатовских» конфет – всего этого ни на Украине, ни в Москве не было! Лет эдак двадцать назад расскажи пассажирам московских «колбасных» электричек, что поедешь в Белокаменную гружёным продуктами – поверили бы?!!
Дорога на Украину началась тихим воскресным августовским вечером на автобусной остановке напротив здания администрации казахстанских железных дорог по астанинскому проспекту Победы. Автобус 12-го маршрута пришёл на редкость быстро и, выписав сложный и замысловатый узор своих петляний по улочкам Левобережья, всё же привёз меня в столичный аэропорт.
Регистрации на мой рейс ещё не было, однако по радио уже объявили, что всем пассажирам московского рейса необходимо заполнить бланки таможенных деклараций. Я заполз на второй этаж аэропорта к стенду таможенной службы. На стенде кипами лежали бланки деклараций – часть на казахском языке, часть – на английском. На русском (особенно учитывая контингент пассажиров московского рейса) почему-то не было!
Я взял оба имевшихся варианта и стал сверяться с образцом на стенде. Заполнять я начал всё же «английский» вариант бланка – понятных слов в нём оказалось больше. Декларировать-то, в принципе, было нечего – трёх тысяч долларов у меня не набиралось, но знакомые таможенники предупредили, что дорогой фотоаппарат в эту декларацию лучше вписать. Вписал. Потом оказалось, что напрасно – меня выпустили без неё.
К стойкам регистрации тянулась очередь. Отстояв её, я оказался перед симпатичной барышней в форме. Две моих сумки потянули на 26 кило, но девочка аж целых четыре из них мне простила и я, сдав багаж без доплаты за лишний вес, выкатился на контроль. Там ни к чему придираться не стали и я довольно быстро оказался в симпатичном помещении «накопителя». В огромном полукруглом зале было всё: буфет, магазин «дьюти-фри», курилка, туалеты и ряды симпатичных кресел. За полностью застеклённой наружной стеной стояло несколько самолётов, но нашего ещё не было. Он появился всего за час до вылета, прилетев рейсом из Атырау.
Это оказался «Эйрбас А-320», чем-то похожий на «Боинг-737», но казавшийся посимпатичнее. Я сразу вспомнил картинку в каком-то иноземном журнале: многие детали корпуса такого лайнера (элероны, закрылки, рули направления и высоты) были не металлическими, как у старых советских самолётов, а углепластиковыми. Нам объявили посадку.
Пройдя по коридору посадочного рукава, мы оказались в достаточно симпатичном салоне. Первые пять рядов сидений считались «бизнес-классом», их стояло по четыре в ряду, а дальше, за чисто символической перегородочкой, начинался наш «эконом». Народ достаточно долго рассасывался по креслам, поэтому до своего 22-го ряда я добрался не сразу. Но всё же дополз, пронырнул к заветному окошку и, вспомнив матюки габаевского двоюродного брата Али, летавшего командиром экипажа пассажирского самолёта, бегом выключил сотовый телефончик – эти телефоны им и вправду какие-то помехи на приборы в кабине давали!
Вскоре я понял, почему Европа запрещает странам СНГ летать к себе на громких советских самолётах: пластиковый самолётик Евросоюза, отбуксированный от посадочного рукава на лётное поле, чуть вздрогнул одним своим двигателем, затем вторым, и с едва слышным зудящим звуком, сильно напоминавшим китайский электровоз «KZ4A», покатил по бетонке. Снизу под нашим крылом сначала проплыли кабины стоявших в ряд Ан-24, затем потянулись огоньки рулёжных дорожек.
Выбравшись на полосу, «Эйрбас» зашипел чуть громче и через каких-то полминуты уже почти вертикально нёсся в небо, успевшее к тому времени почти почернеть. Взлетали на север и, оказавшись буквально через минуту над Пирамидой Фостера, «машинисты» в кабине лайнера сбросили пару позиций на контроллере – шипение движков стало тише, а набор высоты не таким крутым.
Пластиковый самолётик Евросоюза огибал Новую Столицу Евразии с северо-востока. Город оказался с моей стороны – пролетев мимо Левобережья, мы довернули левее, обогнули «Евразию» и Гумилёвский универ, выскочили к «Астыкжану», где-то над «Жас Уланом» довернули ещё левее, пролетели над локомотивным депо, заложили последний вираж вокруг завода «Пенопласт» и уже тогда окончательно повернули на запад. Астана – небольшой городок с такой высоты – вскоре исчезла из окошка, а бортпроводники тем временем раздали нам пакетики с наушниками. Из-под верхних багажных полок открылись и включились небольшие телевизионные экранчики.
В кармашке каждого сиденья лежало по нескольку буклетов – инструкция по спасению, толстый гламурный журнал и т. п., в том числе нашлась и карта с описанием музыкальных программ и видеофильмов, включаемых в полёте. Каналов у наушников было десять – первые два давали звуковое сопровождение к фильму на английском и русском языках, остальные транслировали разную музыку – классическую, русскую, иностранную, джазовую и пр.
Музыкальные каналы, указанные в карте, совпали с реальной трансляцией почти полностью, за исключением первой и второй кнопок: какую из них ты бы не ставил – звук фильма всё равно шёл в разных наушниках на разных языках – левый на английском, а правый на русском! Так, в одном наушнике, и пришлось смотреть кино. Но фильма, который нам включили, в «меню» почему-то не оказалось: это были штатовские «Лезвия славы», по ходу которых я ещё удивился, что в США и Канаде фигуристами в парном катании могут быть не только парень с девушкой, но и два парня...
«Эйр Астана» вскоре предложила очень вкусный ужин. За окошком тем временем сначала проплыли огни какого-то города, а затем потянулись отдельно горящие газовые факелы – Оренбургская область? Потом далеко внизу нарисовался слой жидковастеньких облаков – оказавшись над ними, пластиковый самолётик Евросоюза вдруг начал резво подпрыгивать в воздухе. Тяжёлые советские самолёты, помнится, на таких «ухабах» крылышками махали может быть даже и посильнее, но сами так резко в воздухе не подскакивали!
Орлы в пилотской кабине сбросили ещё пару позиций на контроллере, аэробус резко притормозил в воздухе, трясти сразу стало меньше, а командир экипажа сказал в микрофон: «Уважаемые пассажиры, наш самолёт проходит зону турбулентности, прошу вас пристегнуть ремни...» Впрочем эта тряска вскоре кончилась, лётчики прибавили газку, и мы полетели дальше.
Бортпроводницы тем временем раздали нам для заполнения российские миграционные карты. Такое я увидел впервые – в 2002 году их ещё не было – но довольно быстро разобрался, где там и что вписать. А пластиковый самолётик Евросоюза вскоре клюнул носом вниз и начал снижаться к российской столице. Разноцветных огоньков за окошком становилось всё больше и больше, как вдруг показался причудливо изогнутый овал Московской Кольцевой Автодороги. Через пару минут мы уже летели вдоль северной её части. Высота была ещё приличной, три или четыре тысячи метров, а в иллюминаторе, слегка покачиваясь, плыла Москва.
Она была видна полностью: овал ярко-оранжевых огоньков, тянувшийся до самого горизонта, был насквозь пронизан мерцающими жилками улиц и проспектов с воткнутыми в них разноцветными флажками газосветных реклам. В воздушном пространстве над городом мы оказались не одни: над станцией метро «Кузьминки», буквально по самым городским огонькам, тихонько полз внизу нам наперерез «Боинг-737» – белые проблесковые маячки на кончиках его крыльев мигали не «двухкратно», как у нашего «А-320», а «однократно». Тот, видимо, тоже шёл в Шереметьево, ибо, уходя под нас, начал доворачивать в ту же сторону. В этот момент между ним и нами выскочил ещё один «Боинг-737», обогнал по диагонали наш «Эйрбас», быстро проскочил над Химкинским водохранилищем и унёсся куда-то на юго-запад.
Нам наконец-то разрешили снижаться. Выписав кружок в сторону северо-запада, пластиковый самолётик Евросоюза заложил пару лихих левых виражей и мягко притёрся к огонькам шереметьевской полосы. Часть народа в салоне начала хлопать в ладоши. Я не знал, откуда вдруг у нас появилась эта чисто иноземная примочка – хлопать. Советским лётчикам никто никогда не хлопал – их уважали и без аплодисментов...
Первая часть народа вышла из самолёта и, когда автобус заполнился до отказа, их повезли в терминал, а нас ещё долго не выпускали на улицу, пока этот «Неоплан» не вернулся обратно. Впрочем, как оказалось потом, торопиться всё равно было некуда: очереди внутри терминала «С» на паспортный контроль оказались почти километровой длины – часть стоек не работала. Я проторчал в этой давке сорок пять минут и, уходя с досмотра, оглянулся назад – хвосты и не думали уменьшаться...
Причудливо изогнутый в несколько «колен» транспортёр равнодушно возил по кругу наш многострадальный багаж. Зеленоватый полиэтиленово-матерчатый баул со своими тремя пледами я узнал с трудом: одна из его ручек оказалась выдрана натурально с «мясом», причём как раз та, на которую в Астане повесили ленточку компьютерной багажной бирки! Надев свою многострадальную сумочку на плечо оставшейся (и уже предательски потрескивавшей!) второй ручкой, я поковылял к таможенному контролю. Но тётка-таможенница на моё счастье даже не стала сверять номера багажных талончиков и махнула рукой – иди. Интересно: останови она меня на досмотр – сколько времени пришлось бы объяснять, что эта сумка – моя?!!
Мужики, приехавшие меня встречать, тем временем тоже простояли в здании терминала чуть больше часа. А я даже не мог им позвонить: один из казахстанских операторов сотовой связи никаких роумингов за границу вообще не давал; второй давал, но запросил за это авансовый платёж, явно выходящий за пределы разумного... Поэтому пришлось взять у людей, побывавших в Москве месяца полтора назад, купленную ими там SIM-карту одного из московских операторов. Прикол заключался в том, что телефонный номер этой карточки они уже забыли, и узнать его можно было, только позвонив с него кому-нибудь!
Но, когда я включил свой телефончик уже с этой «симкой», денег на её балансе не было! Причём вовсе не из-за того, что их в своё время все израсходовали, а потому что через каких-то полмесяца с момента последнего платежа сумма, остававшаяся на этой карточке, вдруг обнулилась! Выяснить, что по этому поводу думает «Российское общество защиты прав потребителей», уже защитившее меня однажды в Москве от наглого произвола сотовых операторов, сейчас возможности не было. Возникла необходимость срочно «дозаправиться», но почему-то никто не догадался поставить возле этого самого паспортного контроля, где люди стоят почти по часу, хотя бы такого платёжного терминала, какие, как потом оказалось, стоят почти в любом супермаркете Москвы...
Но всё же они меня дождались! И, едва я выкатился с таможенного контроля, как сразу же попал в объятья Игорька Кичигина и его сына Виталика, а затем подошли и Вадим Соболев с Антоном Полыновым. Вадик так долго меня там ждал, что к этому времени уже вполне приятно пах всеми известными мне марками российского пива! Немедленно было предложено накатить по «писярику», и мы всей толпой отошли под какие-то берёзки, росшие рядом с памятником самолёту «Ил-18» прямо напротив терминала «Шереметьево-С». Берг – так звал Антона Вадик – достал специально привезённую ради такого случая из Питера бутылку какой-то редкостной даже в тех краях водочки, колбасную нарезку в вакуумной упаковке и несколько пластиковых стаканчиков.
Когда накатили по третьей, оказалось, что уже первый час ночи. Попрощавшись, начали разъезжаться – Вадик с Антоном поехали в Москву, а Игорёк повёз меня в Королёв. Они с Виталькой ехали с дачи – что у них там осталось в домашнем холодильнике, уже подзабыли – поэтому было решено заскочить в какой-нибудь магазин. Кичигин какими-то тайными тропками заехал в Мытищи и, проехав через весь этот городок, подрулил к «Макдональдсу» у Ярославского шоссе. Но времечко успело перевалить за час ночи – основной зал кафе закрылся. Работало только специальное окошко выдачи заказов на улицу для водителей подъезжающих автомобилей. Очередь из разномастных легковых машинок к нему заворачивала уже за третий угол сего заведения, и стоять в ней мы не стали.
Несчастная Ярославская трасса между Мытищами и Королёвым оказалась как будто после бомбёжки: на ней одновременно строили не то две, не то три транспортных развязки подряд. Сэру Кичигину пришлось изрядно покрутить руль своего «Спэйс-Стара» – отличной машинки, почему-то ни разу до этого мне на глаза в Казахстане не попадавшейся – покуда он смог выбраться с раненой трассы на улицы Звёздного Городка. На какой-то из улиц Наукограда оказался работавший в столь поздний час супермаркет – мы накупили всяких салатиков, пельменьев, минералочки и прочего, и попали к Игорьку домой уже почти в два часа ночи.
Наскоро организованный ужин затянулся почти до четырёх...
Какими мы проснулись через каких-то три с половиной часа – тоже понятно...
Виталька сладко спал, Игорьку на работу надо было к девяти, а мой поезд на Украину уходил с Киевского вокзала в 10.48. Но до него ведь ещё надо было доехать!
С какой такой радости сэр Кичигин уболтал меня забраться вместо электрички в 392-й автобус, я так и не понял... Красивый тёмно-синий «Golden Dragon» московского рейса, уютно покачиваясь и урча, причалил по огромным лужам от только что прекратившегося ливня к «сбербанковской» остановке Наукограда в пол-девятого утра. При всём разнообразии марок автобусов, имевшихся на астанинских маршрутах, таких в Новой Столице Евразии почему-то не было – «золотые дракончики» у нас ходили только масенькие, чуть больше «газели». Я затащил две свои сумки в хвост автобуса – с «безрукой» сумочкой пришлось повозиться. Автобус покатил по Королёву.
Болшево, «Метатр», «Ковчег», памятник, больницу и Подлипки мы проскочили быстро. Проблемы начались на повороте к Ракете. Кое-как мы всё же выбрались на раненую Ярославку. Пока наш автобус добрался до разворота под мостом, обернулся там и оказался обратно у Ракеты, но уже на другой стороне шоссе от неё, по «Русскому» радио, включённом в салоне, успели отприкалываться все эти мандариновые «Апельсины». Мастерству нашего водителя нельзя не отдать должное: то и дело ныряя из правого ряда в левый и обратно, он всё же не стоял на одном месте, а потихоньку ехал. И только проехав голубовастенькую церквушку за Мытищами, наш «дракончик» более или менее поехал...
Пробочки на въезде в Москву, у Северянина и перед ВДНХ мы проскочили уже достаточно быстро – «Golden Dragon» пшикнул тормозами и замер у метро «ВДНХ».
10.04
Рядом стояла пара пластиковых будочек туалетов – кинув багаж возле
дежурной тётеньки, я заскочил в кабинку, а когда вышел из неё, сердобольная женщина спросила:
– Далеко тебе с такой сумкой ещё ехать?
– На Украину...
Её глаза стали размером с местные монетки-пятирублёвки, а я кинулся к метро... Огромная очередь в кассу за проездными билетами... Турникет... Забрать билетик обратно, а то турникет не пускает... Где найти для этого третью руку... Лужковский мент... Ещё один... Прицепились к какому-то парню, им не до меня... Пронесло... Эскалатор... Так, баулы справа уместились, спешащие москвичи меня обогнать могут – можно жить... Как медленно... Плакаты на потолке... Парень с девушкой в форме... С суровыми лицами несут на носилках бесколёсный вагончик от метро... «Не калечьте наши вагоны...» «Эльдорадо: за сущие копейки...» Хм... В Астане эти «сущие копейки» написаны на всех рекламах нашего «Сулпака»... «Покупайте книги о Китае...» Яйца от «эм-тэ-эса»... Эскалатор кончается... Подхватить раненый баул... Что же он такой гладкий-то, зараза... Правый вираж... Уф-ф-ф! Платформа!!!
10.16
Примчался поезд – подозрительно пустой. Я затащил обе сумки в вагон и притёрся к противоположным дверям. «Осторожно, двери закрываются...» Алексеевская... Народу село ещё столько же... Рижская... Вагон почти полный... Проспект Мира!
10.24
Толпа легко вынесла меня из вагона вместе с моими баулами. Переход на Кольцевую? Налево! Даже со своим «грузовым составом весом в 4800» я под предательский треск одинокой сумочной ручки у себя на плече уже начал обгонять половину спешащих москвичей... Подъём... Переход... Три очередных мерзких лужковских мента вдруг вцепились в мужика, шедшего чуть впереди тоже с двумя сумками багажа... Опять пронесло... Эскалатор... Левый вираж... Спуск по лестнице... Ещё левый вираж... Уф-ф-ф! Платформа!!!
10.28
В состав метро кольцевой линии я протиснулся с трудом. Нормальные люди идут там либо в самый первый, либо в самый последний вагон, но у меня на это времени уже не было. «Осторожно, двери закрываются...» Я начал просачиваться к противоположным дверям... Новослободская... Просочился... Белорусская... Вагон – битком, надо теперь обратно... Краснопресненская... На следующей выходите? Выхожу... Киевская!
10.41
Налево... В темпе вальса... Эскалатор... Левый вираж... Ещё эскалатор... Два мента у выхода... Один мазнул по мне взглядом, отвернулся... Я на улице... Вокзал? Слева, оказывается... Левый вираж под девяносто... Толпа народу... Ментов – аж пятеро! Нагло пру прямо на них! Расступаются!!! Неужто за здешнего приняли?!! Крыльцо внуковских аэроэкспрессов... Впереди – семейка из четырёх человек с детишками и ещё большим количеством багажа... Плетутся еле-еле... Умудряюсь на такой скорости просочиться между мамашей и стеной здания вокзала... Впрочем, недостаточно аккуратно – я всё же цепляю эту тётю краешком «раненой» сумки... Ручка на плече трещит, но выдерживает... Вдогонку – многоэтажные матюки... Некогда! Левый вираж... Вход в вокзал... Правый вираж... Огромный зал... В окнах вижу свой поезд, одиноко стоящий под крышей на четвёртом пути... Табло возле него уже не горит –
10.48!
Дверь выхода на перрон закрыта и опечатана бумажкой! «Антитеррористы», блин... Правый вираж... Ещё одна дверь на перрон... Закрыта и опечатана... Проскакиваю весь следующий зал... Поезд стоит... Ещё одна дверь на перрон... Закрыта и опечатана... Да как же они тут к этим поездам-то выходят?!! Торцевая дверь в конце зала открыта... Выскакиваю... Слева – с десяток «непокрытых» путей, справа – проём «под крышу»!!! Тётка-проводница предпоследнего тринадцатого вагона уже собирается закрыть дверь, но я кричу ей: «У меня билет в третий вагон, дайте сесть пока к вам!» Открывает обратно – сдёргиваю с плеча и закидываю в тамбур сначала одну свою сумку, потом вторую, и наконец-то влетаю туда сам!
Спасибо огромное!
Я открыл переход в другой вагон, закинул оба баула в соседний тамбур и, только захлопнул за собою дверь, как стенка тамбура качнулась...
10.50!
Я ни разу в своей жизни не опоздал на поезд!
В этот самый момент вдруг раздался телефонный звонок: добрый и ласковый Игорёк Кичигин участливо интересовался, успел ли я сесть в паровозик? Грохот тамбура помешал мне поговорить с ним по душам – я снова впрягся в обе своих сумки и пошёл искать свой третий вагон.
12-й: «Мужчина, Вы куда?» – «В третий...»
11-й: «Мужчина, Вы куда?" – «В
третий...»
10-й: «Мужчина...»
Девятый, восьмой, се... Щаз! Ресторан! Грохочущие на стыках тамбуры, забитые народом проходы, бедная моя
сумочка с пледами, цеплявшаяся своими углами абсолютно за всё... Вся выпитая ночью водочка давно вытекла
из меня наружу – из рубахи уже можно было выжать полведра воды... Седьмой, шестой,
«Мужчина, Вы куда?», пятый, четвёртый, неужели?!!
Отдав билет «своей» проводнице, я вполз в купе и наконец-то засунул свои многострадальные сумки под полку. Переоделся. Отдышался. Соседкой по купе у меня оказалась пожилая женщина-москвичка, ехавшая к своей подруге в Одессу. Она тут же прониклась всеми моими страданиями и предложила по чайку. Я достал кулёк алма-атинских конфет и стал угощать и её, и молоденькую девчонку-проводницу. Хороший чай вернул меня к жизни на примерно девяностом километре от Москвы...
Естественно, что я так и не успел ни взять каких-то продуктов в дорогу, ни прикупить украинских денег. Пока поезд шёл по России, никто на перронах ничем не торговал. Только бабушка-москвичка потчевала меня яблоками со своей одинцовской дачи, да домашними котлетами. Цивилизация началась только в Конотопе, добрые жители которого, подождав, пока мы пройдём пограндосмотр, обменяли рубли на гривны, дёшево и вкусно накормили варениками, ледяной минералкой, и даже продали прямо в поезде карточку пополнения баланса украинского оператора сотовой связи, SIM-карту которого, помня о моих мытарствах с роумингом, дал мне на время для поездки на Украину Антон.
В открытом всем ветрам окошке нашего вагона как-то незаметно прошелестела
яркозвёздная южная ночь. В шесть утра состав тормознул на минутку у кировоградского перрона. Несчастной
моей «однорукой» сумочке оставалось каких-то пятнадцать минут путешествия на местном
троллейбусе, и она его всё-таки выдержала! Начинался знойный тридцатипятиградусный южноукраинский
день...
