«АВИСМА» вызвала меня к 11 мая 2000 года наблюдать за ведением футеровки шахтной печи так срочно, что даже не удалось остаться дома на «Родительский день». Что делать – взял билеты на два поезда до Екатеринбурга, и собрался ехать...
Моё купе уже оказалось забито сумками, однако их хозяев долго не было. Попросив проводника закрыть его на ключ, я со своими провожатыми – Саньком Ивановым и юристом Нурликом – вышел на перрон, где мы плавно продолжали употреблять коньячок. Но хорошего-то – помаленьку, и паровоз собрался ехать. И, когда я оказался обратно в вагоне, оказалось, что у меня аж целых две прелестные спутницы – «челночницы» из Челябинской области, вёзшие к себе в Россию китайскую женскую обувь.
Барышням было лет по 27-28 и... на Алма-Ате 1 пришлось взять бутылочку «Улара», а девчата махом соорудили салатик. Только мы собрались накатить, как наш паровоз встал на час, спрятавшись под мост, по которому шла улица Белинского. То есть, едва успев отъехать от перрона!
Впереди не переводилась стрелка, и её в темпе пытались починить. А по вагонам тут же начали шастать менты-линейщики. Они стали смотреть у всех документы, и сразу же докопались до моих челночниц (гражданок России) с недвусмысленными предложениями, но были очень технично посланы куда подальше. Уже после того, как наш поезд наконец-то снова отправился, мы уговорили эту бутылочку, барышни заботливыми женскими руками расстелили постели себе и мне, сами завалились спать, а меня попросили разбудить их в Чу. Ну а я стоял себе у открытого окошка в проходе, глядя на цветущие всеми красками окрестности...
На перронном базаре в Чу я удивился: все овощи-фрукты вдруг оказались дороже, чем на Зелёном Базаре в Алма-Ате! Граждане спекулянты, пытавшиеся всучить нам помидорчики-огурчики по таким ценам, оказались в «пролёте» – народ, ехавший с юга, почти ничего не покупал. Единственное, что я взял на этом перроне – готовые варёные казы. Ничего, челябинские девочки умяли их за милую душу. Ещё бутылочка коньячку от моих щедрот, и девки начали рассказывать.
У обеих оказалось по: мужу, ребёнку, квартире, оснащённой всякими там «BOSHами» и «INDESITами», а также по «ВАЗу-21099». За каждый рейс в Алма-Ату эти девочки имели по 20 тысяч российских чистыми на руки. У одной из них муж работал чисто символически – заправлял в какой-то «ПЧ» огнетушители за 1600 руб. в месяц, а у второй не работал вообще. Оба по дому ничего не делали, «челночить» тоже не хотели, и заняты были исключительно тем, что валялись на диванах перед телевизорами. За это оба оказались одинаково наказаны: доверенностей на автомашины они от своих жён не имели.
Без семейных скандалов не обходилось: тот, который вообще не работал, постоянно пытался уйти от своей жены к другой бабе, но не просто так, а прихватив с собой своего ребёнка (пацану 10 лет), но жена ему ребёнка, разумеется, не отдавала! Я, конечно же, спросил, а на кой им такие мужья – ответ получился, как в той присказке: вроде и не нужен, а выбросить жалко!
Умом Россию не понять...
В Сары-Шагане у нас получился «рыбный день». Но был уже второй или третий час ночи, и мы быстро улеглись спать. Ну я-то долго спать в поездах не умел, и буквально через пару часов снова проснулся. По дороге везде было ясно и тепло, но ранним утром провода линий электропередач 500 киловольт и все верхушки мачт на подстанции «Агадырь-500» утонули в густейшем тумане. Клочья серой ваты задумчиво плыли с северо-запада, удивлённо натыкались на провода линии-пятисотки, шедшей отсюда на Джезказган, на секундочку задерживались, запутавшись в них, и улетали куда-то дальше. Мне подумалось, что я вообще лечу на каком-то самолёте!
На повороте железной дороги из тумана вдруг проступили силуэты трёх или четырёх лошадей, и мне сразу же вспомнился тот самый мультфильм про «Большой секрет для маленькой такой компании»:
«И только лошади летают вдохновенно,
Иначе лошади разбились бы мгновенно,
И только стая белокрылых лебедей,
Летит, как стая большекрылых лошадей...»
А в Караганде снова сияло солнышко, по перрону носили жареные окорочка и все прочие прелести цивилизации, начиная с пива, которое хоть и было местное, карагандинское, но называлось «Огни Магнитки». Чуть позже мне объяснили, почему. Дело в том, что пивзавод в какой-то момент остался без оборотных средств и сырья. За финансовой помощью они обратились к тогдашнему директору металлургического комбината в Темиртау Александру Свичинскому, чуть позже убитому прямо на проходной этого комбината. Человек помог пивзаводу купить солод и хмель в Чехии, но, поскольку он сам был из Магнитогорска, то попросил назвать так один из сортов местного пива.
Родительский День и День Победы – все поселковые кладбища, которые попались нам от Караганды до Астаны, были полны народа и самых разных автомашин, от «шестисотых Мерсов» до задрипанных «Жопиков». Новая Столица Евразии Астана стояла почти безлюдная и притихшая, как раз в это время «переваривая» где-то в самом центре кишок своих улиц и площадей Президентский Парад ветеранов. Когда я с девочками выбрался из нашего вагона, и мы прошлись по вокзальным буфетам, оказалось, что народу в здании практически не было. Барышни сделали мне «алаверды», купив две бутылки «Катюши», и наш рейс был продолжен. Помянули...
Между Астаной и Кокчетавом нам навстречу попалась коротенькая четырёхвагонная электричка, разукрашенная в пронзительно-голубой цвет, с занавесочками на окошках – фирменный поезд «Окжетпес» сообщением Кокшетау–Астана. Рекламными плакатами и объявлениями с расписанием этой электрички были уклеены все анналы Кокшетауского и столичного вокзалов. Потом, в Кокшетау, я, ради интереса, подошёл к справочной (стоимость справки 25 тенге), там как раз оказалась барышня – казашка по национальности, и я попросил у неё БЕСПЛАТНУЮ справку, как переводится «Окжетпес». Оказалось, что это название горы в районе Щучинска. Я-то этого не знал, ибо на курорты и турбазы Борового меня как-то ни разу ещё не заносило...
В поезде Лениногорск–Москва, в который я пересел в Кокшетау, оказалось очень скучно. Моими новыми попутчиками оказались ворчливый пенсионер, сошедший потом в Кургане, и мужик чуть старше меня, с каких-то золотых приисков в Акмолинской области. Но общения у меня с ними (а ранее и у них между собой!) ну никак не получилось – отмороженные какие-то...
ЛЕТО КОНЧИЛОСЬ!
В Свердловске начался мелкий дождичек и была жуткая холодина! До моего следующего поезда оставалось три часа, и я сел в кафе прямо напротив здания вокзала, заказав пару бутылочек пивка. Компания не заставила себя долго ждать – за столик попросились два паренька из какого-то охранного агентства. Мы сидели и мило беседовали – через два часа один из них убежал встречать жену с электрички, а второй даже проводил меня до соликамского состава!
В купе пассажирского поезда Свердловск–Соликамск сидело трое мужиков, и они уже наливали! Оказалось, что в Березниках открывается чемпионат России по борьбе, а это – тренера, вёзшие челябинскую команду. Мужики, конечно, слышали фоменковские приколы с «Русского Радио», но не все. И когда я сказал, что спорить с тренером по борьбе может только тренер по стрельбе, от их хохота вагон подпрыгнул и едва не сошёл с рельсов...
Я заехал на такой север, что за окошком уже пошли «белые ночи». До окончательной черноты не темнело и тут же начинало обратно светать. К Чусовской совсем рассвело, дождь кончился, разъяснилось, и стукнул мороз в минус два. Деревья в тех краях ещё и не думали распускаться, в расщелинах виднелись кучи не дотаявшего снега. Здесь мы повернули направо, к Березникам. Вот тут-то и началась красота.
Какими-то хитрыми причудливыми изгибами между высоких гор тянулась ниточка однопутной электрифицированной железненькой дорожки. Наш поезд с двойным электровозом впереди казался просто игрушкой. Всё это напоминало тот самый мультик, в котором паровозик через страшные горы вёз вагончики с подарками! Весь пейзаж за окном был точно такой же! Но железная дорога, шедшая от Чусовской прямо, на Пермь, была ещё красивее... Господа тренеры попросыпались, мы накрыли небольшой дастархан, поговорили ещё пару часов о том – о сём, и приехали.
В Березниках дня два светило солнышко, почки на деревьях начали распускаться, но утром третьего дня я, проснувшись, увидел за окошком полметра снега!
ВЕСНА КОНЧИЛАСЬ!
Весь день я в своей почти летней одежде и туфельках блукал по сугробам. Потом снова стало потихоньку теплеть, печку, за ремонтом которой я присматривал, почти сделали, и я собрался ехать дальше. Из Березников до Перми я ехал на каком-то не совсем обычном «Икарусе». У него был совершенно другой звук двигателя и диски колёс были литые! Беря билет на этот автобус, я увидел, что у барышни, стоявшей впереди меня, тоже казахский паспорт. Она оказалась из Актюбинска, и приезжала заказывать селитру аж повагонно! Мадам строила из себя такую круто-деловую, что я отошёл в сторонку – в «крутых» я не играл...
В купе «Камы» мы оказались только вдвоём: моего нового попутчика, совершенно классного мужика, звали Серёгой. Он уже давно отвёз свою семью из Перми на постоянное место жительства в какой-то венгерский городок, вроде бы в тот, где и делали тогда эти самые «Икарусы», а сам крутился обратно в своём родном «сиреневом» городе. Крутился по-всякому – в этот раз он поехал в Москву растаможить вагон «джин-тоника». Туда-сюда, бутылочка-другая, в общем, в «белокаменную» мы въехали очень весело...
А самое интересное, что дня за три до этого, купив на базарчике в Березниках полкило шоколадных конфеток, я развернул фантик и увидел, что они сделаны на кондитерской фабрике в Старом Осколе. Это оказалось символично – в свою следующую командировку я поехал именно туда!
