Очередная командировка на электродный завод в Линёво кончилась. Я уже сбился со счёта, сколько бутылочек водки мне пришлось скушать в компании с заводскими мужиками – абсолютно каждый рабочий день заканчивался у них одинаково... Я приехал на электричке в Новосибирск, и взял билет в Алма-Ату на тот же вечер.
И неприятности начались с самой посадки. Проводница посадила меня не в то купе, куда у меня был билет. Те места, что стояли у меня в билете, оказались заняты коробками с каким-то товаром. Поставить сумку было некуда – багажные рундуки под полками оказались забиты мешками с картошкой, которую купили себе проводники – очень странная парочка из совсем уж пожилой старушки и пацана лет пятнадцати. У меня сложилось такое впечатление, что кадровый проводник договорился с бригадиром, и отправил вместо себя в рейс своих родственников...
Ну ладно, поехали. У меня образовался хороший сосед: парнишка-«челнок» ехал с пересадками из Монголии, и вёз на продажу в Алма-Ату кожаную и замшевую одежду. А ещё у него были монгольские мясные консервы – совершенно невзрачные с виду баночки, но просто обалденно вкусные! Например, кусочки языка в желе... А что самое интересное – всё было предусмотрено так, что в каждую банку надо было долить кипятка «до чёрточки», и тогда получались совершенно восхитительные супчики. Как жаль, что у нас в Алма-Ате до сих пор и сами такое не делают, и монгольское не продают...
А ещё в нашем вагоне ехали мужики, вёзшие в свой Аягуз спирт в канистрах. Всё дело в том, что в те времена этот город был очень далеко от основных винно-водочных заводов: семипалатинского «Семей Су» тогда ещё не было, а устькаменогорский «Адиль» только-только начинали раскручивать. И самым выгодным оказалось возить спирт в канистрах из Новосибирска, а потом делать из него пойло уже в самом Аягузе. Левое, разумеется! Два купе и дальний туалет в вагоне были доверху нагружены канистрами, а сами спиртовозы сидели в третьем.
Мы проехали Рубцовку, и там почти весь народ из вагона вышел. Нас осталось восемь или девять человек. Как только мы заехали на территорию Казахстана, бабка-проводница охамела окончательно. Парнишка, ехавший из Монголии, попросился со своим грузом в свободное купе. Я остался один и, когда она тут же попыталась пристроить в моём купе ещё чей-то груз, я чуть не надавал ей по физиономии. Ладно, вроде бы уладилось...
Спиртовозы позвали нас с парнишкой в одно из своих купе, где отлили и развели часть спирта, чтобы получился литр обычной водки. Посидели, потарахтели, и решили до вечера поспать...
Обычная банда семипалатинского аульного рэкета налетела на состав уже где-то за Чарской. И, хотя я перед тем, как лечь спать, закрыл купе на все «секретки», проснулся от того, что дверь была распахнута настежь! Моей сумки, стоявшей под столиком купе (рундуки-то заняты), не было!
Да сумка-то почти пустая – так, пара рубашек, пара носков, три пачки сигарет, да несколько пакетиков «Коффемикса». Там же была и очередная тетрадь, в которую я делал записи путешествий – почему вы и не видите здесь подробных записей поездок за часть 1993-го и 1994 год!
Я наехал на проводницу, что это она открыла бандюкам моё купе. Бабка махом сделала вид, что «я по-русски плохо понимаю», но при этом как-то странно и хитро ухмыльнулась. Тогда я выхватил из рундука один из её мешков картошки, вынес в тамбур, развязал и высыпал всю картошку в просвет между вагонами, а потом выкинул туда же и мешок! Бабка подняла жуткий визг, и сбегала за проводниками из каких-то соседних вагонов. Вскоре, и вправду, прискакали три здоровенных бугая с явным намерением надавать мне по физиономии, но я назвал им фамилию своего знакомого милицейского полковника и сказал, что если накатаю в Алма-Ате «телегу» на них, то как минимум половину их бригады закроют за пособничество ворам и грабителям! Они, матюкнувшись, ушли...
Я остался практически без ничего. Тогда спиртовозы, которым уже скоро нужно было выходить, загрели меня полулитром чистейшего спирта, булкой хлеба и пачкой чая, а парнишка-«челнок» купил мне в Аягузе пачку сигарет! С ним мы потом, уже ближе к Алма-Ате, и выпили почти весь подаренный мне спирт. Оказалось, что спиртовозы отстегнули рэкету одну канистру спирта, а этот орёл смог откупиться от бандитов за полсотни баксов...
Через пару месяцев, ближе к первомайским праздникам, одна из бригад такого же 201-го поезда прямо на перегоне от Чарской до Аягуза дала настоящий бой бандитам – достали уже! Примерно в то же время другая алма-атинская бригада проводников, ехавшая в Уральск, тоже дала бой бандитской шайке, налетевшей на состав где-то за Кзыл-Ордой. Но там у басмачей оказался даже охотничий обрез: они смогли ранить одного из проводников, и тогда те в ответ сорвали стоп-кран на какой-то станции. Бригадир поезда вызвал местных ментов – досталось из обреза и одному из них! После этого озверевшие вконец менты устроили перестрелку прямо в вагонах и пристрелили двоих бандитов насмерть...
Вскоре после этого, с лета 1995 года, каждый пассажирский состав, шедший по Казахстану, от начала и до конца маршрута стали сопровождать наряды сначала даже не просто линейщиков, а вооружённого до зубов ОМОНа, и рэкет моментально кончился. Тогда же перестали ездить и спиртовозы...
