Евгений Иванович Носиков отправил жену с детьми в отпуск в Ульяновск. Сам опять остался один, и ему было скучно. В ночь на субботу он забрал меня к себе, чтобы рано с утра ехать на рыбалку. Но наутро мы, конечно же, всё на свете проспали, и приехали на Николаевский Карьер, когда всякий клёв кончился. Да и ладно – ради приличия позакидывали все удочки, какие у нас были, а сами сели играть в мои маленькие магнитные нарды.
Просидели так часа четыре, ничего не поймали и поехали назад в город. Евгений Иванович зарулил в свою воинскую часть – заправиться. Он зашёл в дежурку, но не прошло и пяти минут, как, вылетев оттуда, Носиков с хрустом вдарил по коробке и вылетел обратно на трассу. Мы снова мчались в сторону Капчагая и Женя стал рассказывать, что же случилось.
Оказалось, что один из двух, приписанных к его лаборатории солдат, взял увольнительную на сутки, в субботу вечером приехал к себе домой (здесь же, в Алма-Ате), оделся в гражданское, взял папин «ушастый» «Запорожец», посадил в машину ещё двоих своих друзей, и они поехали в Капчагай – к девочкам.
Ближе не нашли?!!
Где-то там его в пять утра и свинтили – машину отогнали на штрафстоянку, а самого этого орёлика менты передали военным. Те, недолго думая, тут же упекли его на местную «губу», и теперь Носикову требовалось выдернуть своего служивого обратно.
«Куда солдата ни целуй – у него везде жопа...» – эту присказку Евгений Иванович повторял каждые две минуты, пока мы ехали. В городе я после своей «партизанщины» ориентировался свободно, и первым делом мы подъехали к местному ГОВД. Носикова там послали. В военную комендатуру. Вскоре выяснилось, что комендантом гарнизона теперь назначен подполковник Космачёв – мой «партизанский» зампотех Слоняра.
Мы поехали в ту часть, где я партизанил. Дежурные сказали, что он ещё сегодня должен сюда прийти. Мы встали недалеко от штаба и стали ждать, когда появится Космачёв. Ждали очень долго, часа три, пока, наконец, не появился какой-то прапор, который дал нам домашний адрес Слоняры во втором микрорайоне. Примчались туда, дома его тоже не оказалось, и мы встали у дверей подъезда, дожёвывая потихоньку последние припасы «рыбацких» сухариков.
Так прошло ещё полчаса, пока какой-то чёрт не дёрнул меня выглянуть на другую сторону проходного подъезда! Космачёв торчал на лавочке в состоянии, очень близком к самому немычачему, и с трудом понял, чего же мы, собственно, от него хотим. Заплетающимся почерком Слоняра написал бумажку, с которой мы помчались на местную гауптвахту, и только тогда, наконец, Евгений Иванович получил своего солдатика назад. Его бегом привезли на 70-й в часть, сами ещё смотались в Маяк, домой к этому рядовому за его военными шмотками, и тогда уже наши воскресные приключения кончились.
На следующий день... Утром, как и обычно, вся носиковская военная часть стояла на разводе. Командир части Захаров, рассказав всем присутствующим нашу воскресную историю, начал прикалываться над носиковским шефом Тятюшкиным, и тот, не выдержав, выдал ему в ответ: «Твоих ублюдков патруль на перроне Алма-Аты Первой с мороженым ловит, а мои орлы!..»
