В августе 1995 года, на обратном пути из Красноярска в Алма-Ату, мне ещё пришлось заскочить в Усть-Каменогорск на УК ТМК. Из Новосибирска мы поехали вместе с Жамалом в «люксе-RIC», но я выходил утром в Локте, а он ехал дальше на юг. Помахав ручкой поезду с Габаевым, я остался на перроне алтайского пограничного посёлка Веселоярск.
Обслуживание плеча тяги от Семипалатинска до Локтя передали теперь из локомотивного депо РЖД в семиплатинское локомотивное депо, о чём торжественно сообщили самые главные казахстанские газеты. Российские тепловозы «ТЭП60» ходить до Семипалатинска перестали, но зато и наши поезда в Усть-Каменогорск перестали таскать для смены локомотива лишних пятьдесят два километра (двадцать шесть туда и двадцать шесть обратно) в Рубцовку.
Стоя в ожидании скорого поезда из Алма-Аты на Защиту – а какое-то недолгое время он был скорым, да ещё и с названием «Иртыш» – я блукал по перрону Локтя в Веселоярске. По ходу разговорился с одним местным железнодорожником. Он рассказал, что несмотря на то, что они в России, станция относится к Казахстанским железным дорогам, начальство сидит в Семипалатинске, а зарплату начисляют в тенге, выдавая затем по официальному курсу нацбанка Казахстана для целей учёта и таможенных платежей на текущие сутки выдачи получки или аванса. Выходило, как оказалось, чуть меньше, чем у железнодорожных служащих РЖД в Рубцовке, но терпимо.
Я пошёл в кассу за билетом. Проблем с ними на этот поезд от Семипалатинска не было, АСУ «Экспресс» выдало билет с ценой в тенге, я, улыбаясь, предложил кассирше рассчитаться нашими, но она сказала, что не положено, достала какую-то распечатку и пересчитала тенговую цену в российские рубли. Заплатил и пошёл искать обмен валют. Не нашёл. Вокзальный ментяра посоветовал мне сходить по пустынным путям к стоявшему на шестом или седьмом из них грузовому, в составе которого виднелась узбекская рефрижераторная секция.
Но узбекские механики сказали мне, что тенге им нужны самим на обратную дорогу, и предложили за российские рубли доллары. А зачем мне были доллары? Стоя дальше на перроне, я увидел прибывающий со стороны Рубцовки состав: тёмно-красный с жёлтыми полосками тепловоз «ТЭП60» заходил на первый путь с пятью вагонами пассажирского поезда.
Как вскоре выяснилось, не пассажирского, а пригородного – до Кулунды. Ну почему мне, долбонавту, никто не сказал тогда, что это последнее лето, когда там ходили «ТЭП60»?!! Ну почему мне, долбонавту, никто не сказал тогда, что через несколько лет железную дорогу на Кулунду от Локтя до Михайловки вообще разберут?!! И сильно удивило потом, как российский Генштаб им вообще разрешил рокады разбирать?!!
Состав «гомельских» сидячек простоял на первом пути тридцать пять минут. Светило хорошее солнце, окрестные деревья ещё не пожелтели, вокзальный мент-линейщик куда-то слинял, и снимай себе это великолепие, сколько хочешь! И фотоаппарат ведь с собою был более-менее нормальный для того времени – «Зенит-Auto» с негативной цветной фотоплёнкой «Kodak»!
Но не было тогда у меня знакомых, настолько бы увлекавшихся этой железной дорогой, как я сам. Ну почему мне, долбонавту, никто не сказал тогда, что ровно через три года у нас вдруг появится давно уже существовавший в далёком буржуйском мире Интернет, с кучей сайтов на железнодорожную тематику и кучей моих единомышленников из разных стран на них?!! Что фотке, догадайся я тогда сделать её в Локте, сейчас бы цены на этих сайтах не было?!!
Тепловоз между тем неторопливо обогнался по соседнему пути из головы в хвост этого состава и пригородный, никуда особо не торопясь, покатил в сторону Кулунды. А вскоре прибежал алма-атинский поезд, на котором я поехал дальше...
В Усть-Каменогорске я пробыл на титаномагниевом около недели, сделал пробное изделие из нашего огнеупорного бетона, его прокалили в сушке и печи, сняли все характеристики, и только тогда собрался ехать домой. Тащиться лишних четыреста с чем-то километров на скором «Иртыше» через Локоть особого желания не было. Тут-то мне и рассказали, что все нормальные люди ездят в Алма-Ату через Жангиз-Тобе, срезая приличный угол. И я тоже решил прокатиться по этому маршруту...
Весь последний день своей командировки я бегал по титано-магниевому комбинату и после обеда, как раз по дороге к дому, где жили мои родственники, я заскочил на автовокзал и взял себе билет на самый последний рейс, шедший в тот день через Жангиз-Тобе. Этот маршрут шёл вообще-то до самой Алма-Аты, но перспектива болтаться в «Икарусе» аж целых двадцать два часа при более, чем сорокоградусной жаре, меня не прельстила.
Автобус уходил из Усть-Каменогорска в 19-00. Народу набралось чуть больше, чем на половину салона, и мы поехали. Красный «Икарус» был в меру раздолбанным и так это, совсем никуда не торопясь, покатил через мост в сторону «КШТ», откуда потом вышел на трассу. Шоссе до Канайки и Сулусаров поднималось в гору, а потом спускалось с неё. Скорость была не больше шестидесяти – я и в самом деле думал, что уж такой дальний рейс, как этот, должен был бы идти и побыстрее...
Водители остановились в Георгиевке. Рядом с автостанцией стоял какой-то строительный вагончик, в котором наскоряк устроили придорожное кафе. Экипаж водителей нашего рейса пошёл ужинать, а нас в это время на самую полную катушку искусали все комары, имевшиеся в этом посёлке. И до автостанции в Жангиз-Тобе мы доехали только к 10-ти вечера.
На местном железнодорожном вокзале не было видно ни единого живого человека: оказалось, что все паровозы в сторону Алма-Аты в эти сутки уже ушли, причём последний – менее получаса назад. После этого весь местный народ плавно разбрёлся кто куда. Следующий поезд ожидался где-то в четвёртом часу утра, я выбрался из здания вокзала, уселся на крылечке, достал новенький плеер-«Соньку» («...в плеере плачет Стинг»), и приготовился почти пять часов ждать...
Двое «оранжевых» мужиков, работавших на станции, обстучали колёса очередного товарняка и пошли отдыхать. Один из них, помоложе, подошёл ко мне. Разговорились:
– Как жизнь, братишка?.. Дай закурить... Что, в первый раз здесь? Ну и как тебе?
– Да что, – говорю, – у вас за станция какая-то «левая" – ни тебе буфета, ни кофе, ни водки, ничего...
– Какие проблемы? Давай деньги, и сейчас всё будет!
Я дал ему 200 тенге и вправду, не прошло и пяти минут, как этот орёл появился аж с тремя бутылками «Алматы Арағы»! Мы пошли в служебное здание рядом с вокзалом. В конце длинного коридора была комната дежурного по станции. Вскоре там собралась такая компания: я, двое «вагонников», один из которых и принёс мне водку, сам дежурный по станции, ещё какой-то мужик из местных, и два мента – один местный, а второй – аягузский. Дежурный по станции, пожилой и уже седой аксакал, заварил нам полный чайник чая, а один из мужиков принёс из дому полное блюдо мант и бешбармака – на закусь!
Так мы весело и сели. Рядом на пульте мигали лампочки включаемых стрелок и светофоров. Дежурный по станции водку пить не стал – он был, как бы, «за рулём» – а мы давай, за знакомство, за здоровье, за детишек и внучат, ну и так далее. Ясное дело, эти три бутылки довольно быстро кончились. И что же дальше? Менты – а что они, не люди, что ли?!! – пошли и принесли ещё две таких бутылки. Так мы весело и досидели где-то до трёх ночи...
Тут пришёл поезд номер 311 Красноярск–Ташкент. Бригада была российская. Вагонники подошли к штабному вагону и постучали молотками по борту. Вылез заспанный бригадир.
– Братан, забери нашего друга в Алма-Ату!
А красноярской бригаде-то на наших наплевать:
– Купейных мест нету. Если хотите, идите в хвост, может там третью полку в плацкарте и найдёте...
Я тут же заявил, что в плацкарте просто принципиально не поеду. Мужики-вагонники пожали плечами и сказали:
– Ну и ладно... Сейчас ещё водки купим!
Вскоре после того, как ушёл красноярский, навстречу пришёл знаменитый в те времена почтово-багажный поезд номер 942, в советские времена ходивший рейсом Ташкент–Новосибирск, урезанный к 1995 году до трафарета Семипалатинск–Локоть–Ташкент, а чуть позже вообще отменённый. В этом поезде был такой же вагон-лавка, какие я видел на джезказганской ветке, а у всех этих местных железнодорожников вместо наличных денег было много талонов для покупок продуктов и промтоваров из такого вагона, и они набрали за эти «керенки» всяких продуктов: хлеба, колбасы, лука, заварки, ну и ещё пару бутылочек не забыли... Один из ментов сел в этот почтовый – доехать до Чарской, а мы пошли догуливать...
В восемь утра тот самый осмотрщик, который первым подошёл ко мне ночью, пошёл к местной кассирше и принёс мне билет на подходивший поезд (с алма-атинской бригадой). Купейный! В штабной вагон!! С нижней полкой!!! Я достал ещё 200 тенге – мужики тут же принесли ещё пузырь и пару «Сникерсов». Провожали они меня очень тепло и всей своей компанией. Подошёл поезд, и тут оказалось, что в нём едет вся моя знакомая бригада с бригадиром Кайратом и моим другом Ормашкой, проводником штабного вагона! Кайрат вообще-то крутился всё время по 201-му, но тут их поставили на 357-й.
Орман вытаращил глаза – как это меня занесло в Жангиз-Тобе, но тут же, с самыми радостными воплями, втащил меня, почти готового, в вагон! Мой рейс был успешно продолжен. Поездная бригада угощалась какой-то новой водкой «Христофор», которой «банковали» в вагоне-ресторане. Они называли её «Светофор», и мне тут же взяли парочку – попробовать. В штабном вагоне мне вообще выделили отдельное купе, и я до Матая ехал в нём совершенно один. Кто из моих знакомых проводников освобождался, заходил ко мне «в гости» – я даже и не особо заметил, как плавно доехал до дому...
