Моя следующая командировка оказалась в город Волгоград. Я до этого там ни разу не был и, как и всегда, в новое для себя место ехал с огромным удовольствием. Самолёты от нас на Волгоград и Астрахань уже не ходили, и я влез в наш московский поезд с билетом до Саратова. Компанию мне в купе сначала составила женщина-корреспондент одной из самых читаемых в те времена алма-атинских газет, которая ехала в Туркестан, а чуть позже, в Джамбуле, к нам присоединились два немолодых уже мужика – отец и сын, которые уезжали насовсем в Россию, куда-то в Краснодарский край.
Вагон время от времени набивался «трамвайщиками». Первый раз это был десяток парнишек и девчушек, желавших попасть из Кзыл-Орды на станцию Тюратам, рядом с которой был тот самый город Ленинск и космодромы Байконура. Второй раз вагон до отказа забился народом на станции Казахстан. Город возле неё назывался Аксай, и народ ломился оттуда по всяким своим делам в областной центр Уральск. А в Озинках к нам подсели два азербайджанца, один из которых провожал другого до Саратова, чтобы там отправить дальше. Оказалось, что тот, которого провожали, ехал на ту же станцию, куда и бывшие джамбульцы. На этом и сошлись.
Наш скорый приехал на саратовский вокзал в двенадцатом часу ночи, когда все поезда на юг уже ушли. Оставался последний – из Новокузнецка в Кисловодск и, если на него не попасть, то следующего поезда в ту сторону нужно было ждать уже более четырнадцати часов, до следующего вечера.
Билетов на 178-й поезд в кассе, разумеется, не было, но младший азербайджанец очень быстро договорился с какими-то местными спекулянтами, и нам за почти тройную цену принесли четыре билета. Все были купейные и в один вагон. Это удачное приобретение мы тут же и обмыли в местном кафе, взяв по сто пятьдесят на брата и пельменей.
К двум часам ночи пришёл новокузнецкий поезд. В билетах, ясное дело, стояло: «Номера мест указывает проводник». Почти весь народ из нашего вагона выходил. Мы сразу же подошли к проводнице, и попросили посадить нас четверых в одно купе. Разумеется, не бесплатно! Но, чего и следовало ожидать от российских проводников, она не взяла с нас никаких денег, и раскидала всех четверых поодиночке в разные купе – это же уже принцип жизни большинства россиян: «Чем вам хуже, тем мне лучше!..»
Город Волгоград встретил теплом и солнышком. На улицах, прямо как у нас в Алма-Ате, распустились розовенькими цветочками абрикосовые деревья. Мне объяснили заранее по телефону, как доехать на троллейбусе до гостиницы алюминиевого завода. В городском транспорте этого города существовали абонементы и компостеры, но киоск, торговавший талончиками у вокзала, оказался закрыт. Не продавал их и водитель. И что?!! Конечно же, на третьей или четвёртой по счёту остановке в салон влезли контролёры и попытались содрать с меня штраф. Но я им сразу сказал: «Не, мужики, так не пойдёт! Я заплачу вам штраф только после того, как вы продадите мне эти самые талончики!» Кончилось дело тем, что у них они тут же нашлись...
Гостиница «Волгоградского Алюминия» была перестроена из бывшего детского садика. Номер стоил десять баксов в сутки и представлял собою четыре «проходных» из одной в другую комнаты. В первой стоял диван, стол и огромный телевизор. Во второй оказались две кровати, шкаф и холодильник. Третьей комнатой была ванная, а четвёртой – туалет. Я открыл кран с холодной водой. По её вкусу было похоже, что кран не открывали почти полгода. Я стал пропускать воду, но вкус не изменился и через час – тогда я понял, что у них в городе он такой по жизни. Что же оставалось делать? Я пошёл в магазин, купил несколько пакетиков сухого сока «Юппи», и слегка подкрашивал им воду, чтобы хоть чуть-чуть отбить её неприятный привкус...
На местных базарах продавали РЫБУ. Это слово не зря написано тут такими большими буквами – здесь я впервые увидел нарубленного поперечными кусками сома диаметром больше метра, или леща, который не вошёл бы в стандартный полиэтиленовый пакет «Aygen» с ручками... Но самым удивительным в Волгограде оказался маршрут подземного трамвая. До такого, по-моему, больше нигде не додумались – линию скоростного трамвая, шедшего от тракторного завода до речки под названием Царица, в самом центре города пустили под главным проспектом в тоннель – как метро!
На любую из трёх подземных трамвайных остановок нужно было спускаться, как в подземный переход. Турникетов, как в метро, при входе не было. Туннели в самом своём начале как-то по-хитрому перекрещивались, и на первую же подземную остановку трамвайчики, двухвагонные чешские «Татры», приходили по левому туннелю, чтобы оказаться своими дверьми к низенькому перрончику (ровно под нижнюю ступеньку вагона), находившемуся между путями. Висели и электронные часики от метро – интервал движения вагонов в час пик был меньше минуты. На этом маршруте нужно было пробивать по два абонемента...
Футеровка за неделю кончилась, и я надеялся поспеть к первомайским праздникам домой. Сначала у меня появилась мысль прокатиться до Саратова по речке, на каком-нибудь теплоходике на подводных крыльях. Но оказалось, что пассажирского сообщения по Волге нет. А все семь или восемь поездов шли так, что прибывали в Саратов между полуночью и пятью часами утра – какой чудак составляет такие расписания?!! И мне стоило немалых усилий достать билет именно на самый «поздний» поезд.
В вагоне у меня немедленно образовался попутчик – парня звали Серёгой, и он тоже ехал в Алма-Ату, причём уже имел билет с местом в тот же вагон «восьмёрки», что и у меня. Адлерский состав всё время опаздывал, и пришёл в Саратов с опозданием на час, в седьмом часу утра. Но нам это было на руку – всё равно нужно было ждать алма-атинский поезд до двух часов дня.
Приехав, мы с этим орёликом первым же делом пошли в буфет и позавтракали, при этом хорошенько попили пивка. Потом сели в какой-то первый же попавшийся троллейбус и покатили в сторону местного базара. Сначала мы нашли там переговорный и позвонили в Алма-Ату. Потом пошли по базару.
Вскоре я увидел настоящего казаха, торговавшего настоящими «тандырными» лепёшками, и с удовольствием купил в предстоящую дорогу пару штук. А когда я сказал ему, что я из Алма-Аты, мужик велел передать привет Назарбаеву и подарил мне ещё одну! Набрав всяких продуктов, мы поехали обратно на вокзал. И тут снова случилась знакомая ситуация: где купить абонементы – неизвестно, все киоски так рано закрыты (девяти утра ещё не было!), у водителей их тоже нет, а контролёры – вот они, тут, как тут! Да и чёрт с ними, отдали по десять тысяч, пожелав счастья и здоровья их детям и внукам...
На вокзале Серёга вновь ударил по пиву. На улице тем временем подошло почти к тридцати градусам жары, и играть с ним «в догонялки» я не рискнул. Свой пакет с только что купленными продуктами я спихнул в камеру хранения, и мы стали бродить по вокзалу, при этом Серёжа не пропускал мимо себя ни единой женщины. А что ему – парняга младше меня, высокий и красивый – кончилось дело тем, что за одной барышней, сразу не пославшей его куда подальше, он убежал так далеко, что исчез с вокзала...
Мне стало скучно. Обходя в очередной раз вокруг здания, я вдруг наткнулся на стоявших у выхода на перрон трёх офицеров: полковник и два подполковника были в абсолютно новенькой российской форме – на их фуражках были огромные кокарды в виде двуглавых орлов. Я притёрся недалече от них и, когда один из этих подполковников на какой-то момент остался один, набрался наглости, подошёл к нему и попросил: «Господин подполковник, снимите, пожалуйста, фуражку, дайте на кокарду посмотреть?»
Мужик, ясное дело, обалдел, но потом спросил, откуда я. «Из Алма-Аты». И тут почти повторилась ситуация с «зёмой», строившем кошары в Знаменке. Этот военный оказался родом из посёлка Космос, находившегося по чиликской трассе недалеко от Авата (35 км от Алма-Аты)! Мужик давно не бывал в наших краях, начал спрашивать, что там и как, а потом предложил вмазать.
Прямо рядом с перроном первого пути стояла площадка, где армяне жарили шашлык. Подошли, заказали и, пока нам его готовили, господин подполковник купил бутылку какой-то местной водки. На полулитровой бутылке с «винтом» была наклеена голубовастенькая этикеточка, на которой стояло название «Золотая рожь». Бутылка, по всей видимости, простояла перед этим на солнце, ибо была почти как кипяток! Мужик налил мне почти полный одноразовый стаканчик. И тут я подумал, что вот сейчас-то я от такой горячей водки и сдохну. Зажмурился, выпил и удивился: провалилась, как по маслу, а во рту остался такой вкус, как будто бы я только что съел корку горячего ржаного хлеба!
Такой прелести я ещё ни разу не пил. Бутылочку мы, разумеется, прикончили – армяне приготовили нам по палке удивительно шикарного шашлыка. Если бы они ещё его прямо на шампурах подавали, а то принесли в одноразовых «золотиночных» тарелочках... Мужик минут через сорок убежал по каким-то своим делам, а я понёсся в тот же самый киоск, и купил ещё пару бутылок такой же водки!
Алма-атинский поезд опаздывал на час. Я забрал из камеры хранения свою сумку, сложил туда продукты и водку, обошёл все окрестности вокзала – Серёги нигде не было – и выбрался на перрон. Пришёл наш «Казахстан», раскрашенный в те времена в ярчайше-голубой цвет. Уже зайдя в вагон и выглянув из окна на улицу, я вдруг увидел, как трое ментов ведут куда-то этого моего случайного попутчика, совершенно пьяного! Доквасился на жаре, идиот...
А в моём купе оказалась молоденькая семейка с дочуркой лет трёх или четырёх. Парнишка был в военно-пятнистой форме и звался Игорем. Он был в звании прапорщика и служил водителем в какой-то особой роте охраны у Назарбаева, а сейчас возвращался из отпуска. Я быстро объяснил человеку, какую классную водку я пил сейчас в Саратове, и Игорёк загорелся немедленным желанием её попробовать...
На перроне станции Уральск пришлось пополнять «продуктовую корзину». Мы сползли на перрон, а когда рядом какой-то мужик, ещё кривее, чем мы, попытался спеть песенку (уже и не помню, какую), я тут же обернулся и громко сказал: «А я угадаю эту мелодию с пяти нот!!!» Весь народ почему-то подумал, что я еду с этой самой передачи и у меня начали что-то спрашивать про Пельша...
Актюбинск – пузырёк, Челкар – пузырёк, Казалинск – ещё пузырёк: ехать с Игорьком было весело. Ночью мы торчали в проходе, чтобы не мешать спать его жене и дочке, и к пяти утра, после жары, которая была в вагоне все предыдущие сутки, вдруг стал накрапывать мелкий дождик. Мы вышли на кзыл-ординский перрон подышать свежим воздухом. Мимо нас прошёл местный ментяра, как-то странно покосился на Игоря, но ничего не сказал. До отправления оставалось ещё минут пять, мы зашли в купе и только собрались лечь спать, как наша дверь с самым жутким грохотом распахнулась – в проходе стояли трое милиционеров, которые тут же наехали на Игоря: «Эй, солдатик, ты с какой части сбежал?!!» Он в ответ достал своё служебное удостоверение: факсимильная подпись Нурсултана Абишевича, все дела! Увидев такое, менты убежали так быстро и так далеко, что я даже не успел сосчитать звёздочки на их погонах!..
У меня кончились наши казахские деньги. Проводникам российские не были нужны, а за доллары мне в штабном вагоне зарядили по 55 тенге, хотя везде было уже за 60. Я послал этих крохоборов подальше и только на перроне вокзала в Чимкенте, где оказался, наконец, нормальный обменник, я спулил все остававшиеся российские рубли. Мне выдали две или три пачки наших тенге, но одними «пятёрками». Несмотря на это благополучный обмен был всё равно немедленно спрыснут «Сары-Агачской». И не только...
Первомайское утро в Алма-Ате оказалось ясным и дико холодным... В дорогу я брал с собой свой «Зенит-Auto», и на обратном пути мы фотографировались прямо в вагоне. Я отдал фотографии в печать, а через неделю нашёл Игорька прямо на его службе, и отдал ему те фотки, где была вся его семейка. Вот радости-то было...
